Цикл "Алхимик". Бонус "Музыка, меняющая вечность"

#Shoujo_Kakumei_Utena, фанфик

Название: Музыка, меняющая вечность (Цикл "Алхимик". Бонус)
Автор: Lady Garet
Бета: forion
Канон: Shoujo Kakumei Utena
Размер: драббл, 326 слов
Пейринг/Персонажи: Нэмуро Содзи
Категория: джен, гет
Жанр: AU, ангст
Рейтинг: G
Краткое содержание: Несколько слов о судьбе одного рояля.
Примечание: Кроссоверная вселенная Shoujo Kakumei Utena и Weiss Kreuz. Канонные события не изменены. Цикл "Алхимик" состоит из четырёх частей: Алхимик, Шахматы, Стажировка, Во имя музыки. Иллюстрация: фото, послужившее источником вдохновения.
Написано на ФБ-16 для команды "Yuri Penguin Utena"



В новом доме Нэмуро был счастлив. Абсолютно. Его эксперимент завершён. Цель достигнута: жизнь Мамии вне опасности, и теперь дорогие люди всегда будут рядом — любимый ученик и его старшая сестра… Токико. Сможет ли когда-нибудь он — суровый, сухой профессор — набраться смелости и признаться ей в своих чувствах?

В сознании Нэмуро образ самой прекрасной женщины на свете каким-то необъяснимым образом сплетался с мелодией, которую Мики играл в ту памятную ночь на старом рояле. Она называется «Солнечный сад», листок с её нотной записью сейчас здесь — в ящике стола, рядом с расчётами и реактивами. Токико не знает об этом, а у профессора никогда не хватит духу попросить сыграть. Ведь музыка прозвучит, как признание. Она догадается…

Тогда, под сводами Мемориального Зала, мелодия плыла, словно тайна, предвосхищение, сияние. Пальцы Мики вдохновенно скользили по клавишам, и в лунном луче было видно, как блестят слёзы на ресницах юного музыканта. В сердце Нэмуро сверкнула надежда: не может быть, чтобы всё оказалось напрасно! Боль, борьба, работа — дни и ночи, наполненные только одним желанием: вырваться из-под дьявольской власти Акио, спасти любимых. Теперь профессор знает: прекрасная мелодия была рождена чистым сердцем Мики, умеющим мечтать, верить и прощать. Эта вера дала самому Нэмуро силы для финального рывка в исследованиях и успешного завершения начатого дела. С той ночи тайна и музыка связала их судьбы навсегда.

Где теперь этот волшебный рояль? Стараниями Акио сейчас от здания Мемориального Зала остались только руины, и имени профессора Нэмуро в Академии уже никто не помнит. Но не верится, что Мики мог забыть! И не может быть, чтобы рояль, на котором он играл, превратился в груду обломков. Наверное, этот странный, умеющий изменять судьбу инструмент просто исчез из Академии, переместился в другое пространство, как сам Нэмуро ушёл в пространство своего нового мира. Может, стоит теперь чёрный рояль где-то на заброшенной веранде посреди сада, который в солнечные дни бывает похож на ту мелодию. И люди, играющие на этом рояле, совсем ничего не знают о его волшебной силе, о юном музыканте Мики, о суровом профессоре Нэмуро… и о его любви.

@темы: Shoujo Kakumei Utena, кроссовер, фанфик, цикл

---

Цикл "Алхимик". Часть 4 "Во имя музыки"

#Shoujo_Kakumei_Utena, #Weiss_Kreuz, фанфик

Название: Во имя музыки (Цикл "Алхимик". Часть 4)
Автор: Lady Garet
Каноны: Shoujo Kakumei Utena, Weiss Kreuz
Размер: миди, 5016 слов
Пейринг/Персонажи: Нэмуро Содзи/Тида Токико, Тида Мамия, Цукиёно Оми (Такатори Мамору), Наоэ Наги, Рекс; в эпизодах Фудзимия Ран (Ая), Каору Мики, Каору Кодзуэ
Категория: джен, гет
Жанр: AU, романс, приключения, hurt/comfort, кроссовер
Рейтинг: G
Краткое содержание: Музыка меняет мир, и порой во имя неё совершаются настоящие чудеса.
Примечание: Кроссоверная вселенная Shoujo Kakumei Utena и Weiss Kreuz. Канонные события не изменены. Цикл "Алхимик" состоит из четырёх частей: Алхимик, Шахматы, Стажировка, Во имя музыки. Бонус: Музыка, меняющая вечность.

Часть 1

— Спасибо, Рекс. Вы так заботитесь обо мне.

Молодая секретарша поставила поднос с чайным прибором на стол и легко, едва заметно улыбнувшись, ответила:

— Это моя обязанность. Но вы так много работаете, господин Мамору, что опять пропустили конец рабочего дня! Сегодня утром вы просили подать к этому времени чай и отменить все вечерние встречи.

На подносе, в самом деле, стояли две чашки, а не одна, как обычно, и за огромным окном кабинета директора цветочной корпорации Такатори расплескался огнями вечерний Токио.

— Рекс, вы — бесценный человек! И, как всегда, правы, — с улыбкой глядя на секретаршу, ответил Мамору. — Спасибо большое, на сегодня вы свободны.

Поклонившись, девушка вышла. Но едва за ней закрылась дверь, как улыбка тут же исчезла с лица юного директора.

— Выходите, Наги. Я знаю, что вы здесь.

Возникнув из вечерних сумерек, в полумраке кабинета появился юноша, — лицо его было непроницаемым, а глаза печальными. Хрупкая фигура, длинная чёлка, скрывающая острый взгляд — да, он такой, младший Шварц, в совершенстве овладевший телекинезом. Наверное, Мамору никогда не узнает, почему Наоэ Наги вызвался помогать ему, ведь Шварц невозможно сманить к себе на службу ни деньгами, ни уговорами. Но, как бы то ни было, сейчас его помощь совершенно незаменима.

— Надеетесь его найти? — произнёс паранорм голосом, в котором не отразилось никаких эмоций.

Переведя взгляд с лица гостя на собственную руку, безотчётно скользнувшую по рамке с фотографией четвёрки Вайсс, Мамору невесело усмехнулся:

— Было бы неплохо… Присядьте, Наги. Чаю?

— Не откажусь.

Значит, нужная информация добыта. Отлично! За годы вражды они научились понимать друг друга с полуслова и сейчас могли бы, если потребуется, разговаривать жестами. И всё же, почему гений телекинеза сейчас здесь?..

— По-прежнему Оми, не правда ли? — негромко спросил Шварц. Вытащив из кармана сложенный листок, он положил его на стол и выжидающе накрыл ладонью.

— Цукиёно Оми — моё единственное настоящее имя. Вы же не думаете, что я мог бы отказаться от него в сложившихся обстоятельствах? — Улыбнувшись сдержанно, но открыто, Мамору посмотрел прямо в глаза собеседнику, сидящему в кресле с другой стороны стола. Тот усмехнулся несколько странно, совершенно для себя нехарактерно, молча подвинул записку и принялся беззаботно размешивать в чае кусочки сахара.

На листке был написан адрес. Внимательно прочтя, Оми чиркнул зажигалкой.

— Престижный район, — заметил он, задумчиво наблюдая за огоньком в пепельнице. — А что говорят соседи?

— Они практически не общаются с соседями, живут очень замкнуто. Господин Нэмуро работает в небольшом научно-исследовательском институте лаборантом, госпожа Тида, по всей видимости, берёт подработку на дом: что-то связанное с перепечаткой бумаг. Но они никогда не отлучаются вместе, вероятно, чтобы не оставлять мальчика одного. У госпожи Тида есть брат, подросток, он не выходит за пределы усадьбы. Соседи видят его иногда играющим в саду.

Оми едва заметно качнул головой: вероятно, этот факт был ему известен. Наги продолжил:

— Коллеги очень уважают господина Нэмуро, говорят о нём, как об ответственном человеке, хорошо знающем своё дело. Начальство не раз предлагало ему повышение в должности, но он отказывался. По характеру замкнут и молчалив, в общении вежливо доброжелателен, но без особой сердечности. С коллегами по работе держит дистанцию, а друзей, по всей видимости, у него нет.

Повернувшись вполоборота к окну, Оми бросил взгляд на город. Привычный шум, яркие огни делового центра, много лжи, стекла и бетона, боль и кровь, нервная и короткая радость… Сейчас кажется, что замкнутый мир Академии Отори, наполненный розами, просто приснился ему. Нет никакого профессора Нэмуро — гениального учёного, друга музыканта Мики. И благородных развалин Мемориального Зала тоже нет. Ничего этого не было никогда. События последней миссии полностью смешали в голове реальность и вымысел; лишь иногда яркой вспышкой счастливого сна плыла перед глазами картина: солнечный свет, птичий щебет за окном, две белые чашки, наполненные ароматным чаем, и напротив — огромные голубые глаза, ясные, вместившие в себя всё то прощальное утро. «Мики, не забывай! Не забывай! Почему мне кажется, что до тех пор, пока ты помнишь нас, мы будем живы? Все! И Ая…»

— Наги, — негромко позвал младший Вайсс, — вы видели его?

— Да.

— Ваше впечатление?

— Сухарь.

Оми вдруг улыбнулся:

— Не нам с вами говорить о том, насколько обманчива бывает внешность! Кажется, для визита ещё не самое позднее время? Я хочу побеседовать с этим человеком.

От предложенных денег младший Шварц отказался. Впрочем, Оми ничего другого и не ожидал: он был уверен, что в этом деле Наги преследует свой интерес, и сейчас, во время визита к профессору Нэмуро, намерен незримо сопровождать его. Когда паранорм исчез, растаяв в полумраке кабинета так же бесшумно, как появился, Оми сменил деловой костюм на обычные джинсы и куртку с капюшоном и, спустившись через чёрный ход, вскочил в седло мотоцикла. Теперь никто бы не принял его за директора большой корпорации: он был похож на студента, решившего хорошо провести вечер.

Часть 2

Богатая усадьба в престижном районе города: красивый высокий дом с ухоженным садом, дорожка от калитки освещена рядом разноцветных фонариков в форме роз, ажурная решётка, явно сделанная на заказ в дорогой мастерской, — всё это было бы совсем не по карману обычному лаборанту небольшого исследовательского института. Пока Оми припарковывал мотоцикл у калитки, его не оставляло ощущение, что за ним очень внимательно наблюдают. Да, Наги должен быть где-то поблизости, но это не он. Угрозы со стороны дома Оми не чувствовал, однако его сюда могли не пустить. В самом деле, с какой стати хозяин должен делать исключение ради него?

«Профессор, откройте, прошу! Позвольте мне убедиться, что вы — не плод моего воображения», — думал Оми, нажимая кнопку звонка. Несколько минут ожидания — томительных и напряжённых, и вдруг юноша почувствовал, как дрогнуло пространство вокруг него. Это было нечто неуловимое, но фонарики-розы словно загорелись ярче, и свет в окнах дома уже не казался чужим и холодным. Захотелось скорее перешагнуть порог, окунувшись в это уютное тепло, потому что город за спиной, наоборот, отдалился и утратил ощущение реальности. Дверь открылась. По садовой дорожке навстречу Оми размеренно и спокойно шёл молодой человек — худощавый и подтянутый, одетый столь безупречно, что невольно возникало сомнение в том, что он у себя дома, а не на работе и не в гостях.

— Добрый вечер. Нэмуро Содзи к вашим услугам. Чем обязан?

Калитка, наконец, распахнулась, и Оми с чувством душевного облегчения переступил порог: ему казалось, что этот дом словно магнитом притягивает его, заключая в объятья своего пространства, столь непохожего на привычный мир. Удивлённо оглядываясь, Оми безотчётно выдохнул:

— Здравствуйте! Я так рад, что вы… — Он едва не сказал «настоящий», но вовремя спохватился и, краснея от смущения, представился: — Цукиёно Оми. О вас мне рассказал Каору Мики, с которым мы познакомились в Академии Отори. Прошу прощения, надеюсь, я не слишком помешал?

В вишнёвых глазах профессора блеснуло что-то, похожее на улыбку.

— Вы, должно быть, очень необычный человек, если Мики рассказал вам обо мне. Проходите, господин Цукиёно. Единственная просьба, чтобы ваш телохранитель, этот юноша, обладающий паранормальными способностями, подождал снаружи.

«Как он узнал о том, что здесь Наги, если я сам только догадываюсь о его присутствии?!» — мелькнуло в голове Оми. Краска смущения снова залила его щёки.

— Он не телохранитель, он мой… коллега. И просто волнуется за меня. Простите, мы совсем не хотели доставить вам неудобство!

На этот раз профессор улыбнулся по-настоящему:

— Уверяю, вашему коллеге совершенно не о чем волноваться. Проходите!

Калитка за спиной Оми закрылась, и реальный мир словно перестал существовать. Мягко уплыл в никуда, словно отрезанный кусок пирога, о котором после праздника остаётся только смутное воспоминание. Сейчас юношу окружала другая реальность, однако он вполне отдавал себе отчёт в том, что по ощущениям мир дома профессора Нэмуро ничуть не напоминает Академию Отори. «Мики говорил, что он — гений, но я бы никогда не подумал, что человек, хотя бы даже и гениальный, вообще способен создать параллельное пространство, гармонично функционирующее внутри реального мира!» — восхищённо думал Оми, идя по садовой дорожке вдоль разноцветных фонариков. Газоны были уже присыпаны снежной крупой, напоминавшей о том, что скоро Рождество.

В просторном вестибюле их встретила молодая женщина, — её короткие тёмно-каштановые волосы были уложены в модную причёску, не лишённую кокетства, а родинка над губой придавала лицу выражение неповторимого очарования, особенно, когда она улыбалась. Из-за спины женщины любопытно выглядывал зеленоглазый веснушчатый подросток. По всему было видно, что обитатели этого дома совсем не привыкли считать профессора Нэмуро сухим и холодным человеком.

— У нас гости, Содзи? Какой приятный сюрприз! — произнесла женщина мелодичным голосом.

— Господин Цукиёно — товарищ моего друга по Академии. А это госпожа Тида — ангел-хранитель этого дома, и её брат Мамия — мой ученик.

Мальчик вежливо поклонился, но тут же, снова спрятавшись за спиной сестры, весело подмигнул гостю, который не замедлил ответить тем же. Эти люди казались Оми очень добрыми, рядом с ними было тепло. Как иногда — рядом с Манкс и покойным дядей Сюити… отцом.

Позже, за ужином, во время общего разговора, Оми ещё не раз отмечал ощущение родственного тепла, разлитого во всей атмосфере этого дома. Все здесь относились друг к другу с заботой столь хрупкой и бережной, что чуткому сердцу не трудно было догадаться: этих людей связывает какая-то тайна, возможно, горе, пережитое вместе и накрепко их связавшее. Глядя на эту странную семью, Оми вспоминал своих товарищей — Вайсс, и глаза его в такие моменты отражали глубокую, непроходящую душевную боль, которую он так старательно скрывал ото всех в обычной жизни.

— Видите ли, госпожа Тида вовсе не жена мне, — сказал профессор, как только они остались вдвоём в его кабинете. Смущённый столь деликатным поворотом разговора, Оми заёрзал в кресле. Но Нэмуро, по всей видимости, не испытывал никакого стеснения. Разливая по кружкам чай, он спокойно пояснил:

— Вы — мой гость, и не хотелось бы, чтобы после посещения моего дома у вас осталось ощущение неловкости. Дело в том, что Мамия серьёзно болен, врачи оказались бессильны, и сейчас я — единственный, кто имеет возможность поставить мальчика на ноги. Мои исследования продвинулись достаточно далеко, уже сейчас они дают хорошие результаты, и мы надеемся, что совсем скоро Мамия сможет жить так, как все прочие дети: перестанет принимать лекарства и начнёт ходить в обычную школу.

— Вы так сильно к нему привязаны? — спросил потрясённый Оми. Разговаривая с Мамией за ужином, у него совершенно не возникло ощущения, что мальчик чем-то отличается от других детей, и тем более, что он серьёзно болен.

Нэмуро кивнул:

— Очень. К нему и к его сестре: они наполнили мою жизнь смыслом, многому научили. Ради них я готов на всё.

Оми внимательно заглянул в вишнёвые глаза профессора.

— Почему вы говорите это мне? — спросил он.

— А почему вы ко мне пришли? — вопросом на вопрос ответил Нэмуро, улыбнувшись едва заметно, краешком губ.

Оми опустил глаза. Откуда этому человеку знать, как сильна в его сердце тревога за Аю, о котором уже давно ничего не известно? С тех пор, как Ая вышел из Вайсс, решив полностью взять на себя ответственность за пролитую им кровь, с тех пор, как он ушёл в одиночку воплощать их общие идеалы, никто не мог сказать, где он и жив ли вообще? Если бы самого Оми спросили, есть ли на свете люди, ради которых он готов на всё, он бы ответил, не задумываясь: есть! Это Вайсс — убийцы, те, кто вне закона: Ран Фудзимия, взявший имя сестры — Ая, в память о её страданиях; Ёдзи Кудо; Кэн Хидака. Ёдзи сейчас женат, он носит имя Ито Рё и не помнит о том, кто он. Может, к лучшему, что его большая любовь и невыносимая, незабываемая боль — Аска — наконец-то отпустила его… Кэн сейчас в Токийской тюрьме, куда сам Оми — Такатори Мамору, очень влиятельный человек и серьёзный бизнесмен — спрятал его от справедливого возмездия правосудия. Как разошлись жизни близких некогда людей! И всё-таки они по-прежнему связаны, где-то в самой глубине существа, в сердце. Может умереть память, может закончиться жизнь, но эта их связь останется навсегда!

— Профессор, вы знаете, кто я? — не поднимая глаз, тихо спросил Оми.

— Если предположу, что — убийца, так же, как и я, думаю, не сильно ошибусь. В любом случае, для меня важно только то, что вы — друг Каору Мики.

Оми умел владеть собой, когда было нужно, и сейчас на его лице кроме уместного к случаю удивления не отразилось ни одной лишней эмоции, ни одного из тех сильных и противоречивых чувств, что бушевали в сердце. А голос оказался даже более спокойным, чем ожидал он сам:

— Что вас связывает с Мики, господин Нэмуро? Вы слишком не похожи друг на друга.

Облокотившись на спинку кресла, профессор мечтательно закрыл глаза. Он был спокоен — странно, безмятежно спокоен, — и Оми вдруг вспомнил, что однажды видел на лице Мики похожее выражение: тогда они вместе подошли к развалинам Мемориального Зала, и Оми показалось, что юный музыкант слышит внутри себя какую-то дивную, чарующую музыку, о которой не в силах рассказать никому.

— Наверное, то же самое, что связывает вас, господин Цукиёно, и тех людей, фотографию которых вы всегда носите с собой. Вы пришли сюда, мучимый тревогой и в надежде на помощь. Надо быть совершенно слепым, чтобы не увидеть этого.

Поняв, наконец, что больше не может сопротивляться внутренней силе этого человека, Оми со вздохом достал из нагрудного кармана куртки фото четвёрки Вайсс. Такие счастливые лица! Как давно это было…

— Который? — спросил профессор. Оми указал на Аю.

Нэмуро с минуту внимательно изучал незнакомые черты, а потом сказал, возвращая фотографию:

— Хорошо, я запомнил. Все расчёты будут готовы через неделю. Заходите к нам в гости после Рождества, Токико и Мамия будут рады вас видеть.

Снова пряча фото в карман, Оми попытался улыбнуться:

— Денег вы, конечно, не возьмёте?

— Конечно.

— Но, может быть, я как-то смогу отблагодарить вас? Скажите, почему вы это делаете, ведь мы с вами едва знакомы?

Нэмуро пожал плечами, и вишнёвые огоньки его глаз засветились таинственной глубиной.

— Сам не знаю, почему. Возможно, во имя музыки?.. Обязательно приходите после Рождества, господин Цукиёно: я тоже буду рад вас видеть.

Часть 3

Лаборатория в доме профессора Нэмуро располагалась в цокольном этаже. И совсем не потому, что это хоть немного, но всё же напоминало Мемориальный Зал. Скорее, наоборот: учёный предпочёл бы навсегда забыть, что некогда работал в Академии Отори, забыть о старом красивом здании, в котором тогда проходили исследования, и обо всех странных годах своей жизни, которые он провёл под именем Микагэ. Просто профессор был человеком без предрассудков, а лаборатория под землёй — это очень удобно и достаточно безопасно.

Нэмуро сидел за большим столом и увлечённо чертил на экране ноутбука какие-то графики. Обычно в этой комнате проводились опыты, но сейчас все пробирки, реторты и реактивы были аккуратно убраны в застеклённые шкафы, на столе остались только небольшой букет красных роз, рабочий ноутбук профессора и несколько учебников, по которым Мамия делал задания.

— Готово, Содзи! Я закончил, — Мальчик удовлетворённо прищёлкнул языком, глядя на аккуратно выполненные в тетради упражнения.

— Можешь отдыхать, на сегодня достаточно, — ответил Нэмуро, не отрываясь от своего занятия. Ученик посмотрел на него долгим, внимательным взглядом зелёных глаз и негромко заметил:

— Ты меня жалеешь.

Нэмуро, наконец, оторвал взгляд от экрана и с усмешкой поманил к себе ученика.

— Ничуть. Я — очень строгий учитель. К тому же, в обычной школе такого не задают, ты и так опережаешь своих ровесников года на два, а в некоторых вопросах даже больше.

Рассмеявшись, Мамия придвинул свой стул ближе к наставнику и, склонившись к его плечу, довольно промурлыкал:

— Ты самый лучший! Я очень рад, что теперь мы живём в одном доме. Помню, как раньше, когда ты просто приходил к нам в гости, я очень скучал по тебе и страшно завидовал Токико, ведь с ней вы могли видеться ещё и на работе. А она тогда сердилась, говорила, что я ничего не понимаю!

Нэмуро почувствовал, как при этих словах сердце его забилось часто и взволнованно. Тогда он очень много думал о Токико и всё равно практически ничего о ней не знал. Впрочем, и Мамию он тогда представлял себе совершенно иначе. Но как бы сильно не изменилась реальность, тени прошлого преследуют его до сих пор: иллюзии ушли из жизни, но не из сердца. И сложно сказать, затянется ли когда-нибудь эта рана?..

— А ты помнишь, как выглядела моя лаборатория в Академии? — бесстрастным голосом, стараясь не показать охватившего его волнения, спросил учёный. Мамия покачал головой:

— Нет. Ты так и не успел мне её показать: Токико обещала взять меня с собой на работу, но потом мне стало хуже, а после мы вообще оттуда уехали. Только когда ты рассказывал, что здание это — старое и красивое, я всегда представлял высокие потолки и галереи с колоннами, много разных кабинетов… В холле обязательно должны были висеть фотографии лучших выпускников, а лаборатория должна находиться внизу, в подземных этажах. Совсем, как у нас здесь! И знаешь, однажды я даже нафантазировал там большой аквариум, в котором сухие розы становились живыми и по твоему желанию меняли цвет… Но это же глупости, верно? Так не бывает!

— Не бывает. Поэтому я бы лучше нафантазировал там рояль и красивую мелодию в лунном свете, — тихо проронил Нэмуро. Тронув руку мальчика, он легонько пожал его пальцы — жест по-братски тёплый, сердечный, в котором почти не заметно ни лихорадочного волнения, ни мрачного отчаяния, — и тут же сменил тему, обратив внимание ученика на разноцветные кривые на экране монитора.

— Посмотри сюда. Это уравнения четырёх переменных, все они должны сходиться в одной точке. Данные трёх нам известны, четвёртую надо найти. Что бы ты сделал?

Мамия заёрзал на стуле и увлечённо начал водить тоненьким пальчиком по экрану. Он очень живой — этот мальчик. Не такой красивый, как тот, иллюзорный, который действительно выращивал розы в подземелье Мемориального Зала, — зато настоящий. Весёлый, непоседливый, как все мальчишки его возраста, у него озорные веснушки и вечно взлохмаченные тёмные волосы. А ещё — горячее сердце, которое по-настоящему, а не в фантазиях, привязано к нему — Содзи Нэмуро. Потому он любит «этого» Мамию, и чувство его становится сильнее с каждым днём… вместе с надеждой на то, что когда-нибудь окончательно удастся забыть «того».

— Я бы наложил все кривые друг на друга и по закономерностям достроил бы недостающую, — наконец, сказал ученик. Нэмуро вернулся в реальность.

— Молодец, я тоже об этом подумал, — одобрительно сказал он, сменив картинку на мониторе. Мальчик восхищённо присвистнул:

— Ух ты, какая красота! Словно четыре цветка сплетены в общий рисунок! Только вот здесь, в этом месте как-то неправильно… Как будто у розы не хватает лепестков.

Учёный медленно перевёл взгляд с экрана монитора на букет красных роз, стоящий тут же, на столе, потом на улыбающееся лицо ученика и произнёс:

— Ты гений, Мамия. Цветы! Как же я сразу об этом не подумал?

Часть 4

В день католического Рождества профессор Нэмуро с утра куда-то уехал, оставив домашним записку о том, чтобы к ужину его не ждали. Такие отлучки были вполне в его характере, и потому Токико не особенно волновалась. День прошёл весело: с утра они вместе с Мамией наряжали ёлку, упаковывали подарки и готовили украшения для праздничного стола. А после обеда, уложив брата отдыхать, Токико отправилась за покупками.

Она была счастлива в этом доме — тем спокойным и светлым счастьем, о котором, наверное, мечтает каждая женщина. Напряжённая тревога и борьба за жизнь Мамии позади. Нервная обстановка работы в Академии Отори — тоже. Но главное, человек, к которому тянется её сердце, теперь всегда рядом. При более близком знакомстве Содзи Нэмуро оказался совершенно не таким, каким она помнила его по периоду совместной работы над проектом «Вечность». Тогда он виделся сухим и бесстрастным, совершенно неспособным любить. И, всецело занятая своими чувствами, она не замечала за его ровными манерами ни горячего и преданного сердца, ни способности к отчаянным решениям и сумасшедшим порывам. Всё это выяснилось гораздо позже и было слишком внезапным, но сейчас молодая женщина признавалась себе, что тот безумный день не променяла бы ни на что! День, когда началось её настоящее счастье.

Работа над проектом была практически завершена, оставались лишь незначительные детали, и назавтра намечался праздничный банкет в честь открытия Дуэльной Арены. Весь предшествующий торжеству день Токико провела в больнице, забирая врачебные заключения и закупая лекарства для брата, а в ночь ей приснился кошмар, будто бы Мамия умер, а Содзи Нэмуро сошёл с ума и сжёг Мемориальный Зал вместе с запертыми там учениками — сотней лаборантов, работавших над проектом «Вечность». Она проснулась в холодном поту и, едва накинув халат поверх ночной рубашки, рванулась в комнату брата. Мамия спал. Просто спал — тихо и безмятежно, а рядом, на табурете, сидел Содзи в синем мундире, какие носили особо отличившиеся старшеклассники Академии Отори. Без очков он казался моложе и как-то… ближе? теплее? А ещё он был сильно взволнован.

— Токико? Хорошо, что вы пришли. Скорее соберите лекарства для Мамии: мы немедленно уезжаем отсюда.

Тогда она даже не успела испугаться или смутиться: явственно приснившийся кошмар всё ещё стоял перед глазами, смешав в голове реальность и вымысел.

— Надо было предложить вам это раньше, но я был непростительно нерешителен. А сейчас медлить просто нельзя: я тоже видел заключение врачей, — говорил Нэмуро. — Один из моих параллельных экспериментов оказался удачным, и теперь у нас есть возможность спасти вашего брата, не привязывая его жизнь ни к проекту «Вечность», ни к Академии Отори. На деньги, полученные от Акио, я купил хороший дом, оборудованный медблоком и лабораторией, мы будем жить там, пока Мамия окончательно не поправится.

Токико не верила своим ушам.

— Как вы сюда попали? — только и смогла произнести она.

С минуту суровый профессор растерянно смотрел на неё — босую, растрёпанную после сна, в халате, накинутом поверх ночной рубашки, — и было заметно, как щёки его медленно начинают пламенеть.

— Ох, простите! — наконец, выдохнул он, отворачиваясь. — Не думал вас смутить, просто мне казалось, что сейчас уже не утро... К тому же, дверь внизу была открыта.

В тот момент Токико готова была броситься ему на шею. Всё-таки профессор Нэмуро — удивительный человек! Значит, не напрасно её сердце всегда тянулось навстречу!

Сборы получились недолгими. Во дворе уже ждала машина, не прошло и часа, как они втроём покинули Академию Отори навсегда. Тогда было раннее утро, едва начинало светать, так что Токико даже не смогла окинуть прощальным взглядом знакомые картины, но зато впереди её ждала замечательная, счастливая жизнь.

Дом, куда привёз их Нэмуро, оказался большим и удобным, а всё пространство внутри парковой решётки было устроено совершенно особым образом, так что внешний мир никак не мог повлиять на атмосферу, царившую внутри. Позже Токико узнала, как работает этот сложный механизм, научилась самостоятельно регулировать параметры, и с каждым днём в ней крепло уважение к талантам и гениальности человека, явившегося их неожиданным спасителем. К тому же, здесь, в домашней обстановке, Содзи Нэмуро раскрылся для неё с совершенно другой стороны, и молодая женщина признавалась себе, что чувство, зародившееся по отношению к нему ещё во время совместной работы над проектом, сейчас уже вовсю пышными розами расцветает в сердце. Профессор был деликатен и ненавязчив, обращался всегда уважительно, бережно и никогда не позволял себе ничего лишнего, но было заметно, насколько он привязан к тем, кто волею судьбы обрёл в его доме покровительство и защиту. Мамия тоже сильно привязался к своему наставнику и ходил за ним хвостом, так что Токико иногда подшучивала над их трогательной дружбой, своими замечаниями вызывая на суровом лице профессора очаровательный румянец.

Сегодня вечером, в канун Рождества она ждала его. Как жена ждёт к ужину мужа, волнуясь о его долгом отсутствии; как ждёт влюблённая девушка, переживая о том, что могло бы так задержать её дорогого друга на пути к ней? И пусть они знакомы уже достаточно давно, а эти фантазии совсем не серьёзны, но так ли хорошо она знает Содзи Нэмуро, как ей кажется? Пожалуй, он из тех людей, которые всегда способны удивлять. Сегодня Мамия принёс ей листок с нотами и попросил сыграть.

— Где ты это взял? — спросила Токико. В гостиной стояло пианино, и она иногда играла по вечерам, но пьеса, которую дал ей брат, была совершенно незнакома.

— В лаборатории, в шкафу, — ответил Мамия. — Я по ошибке сунул свои тетради в ящик Содзи, а пока искал, нашёл вот это. Сыграешь? Очень хочется знать, как оно звучит!

Ноты? В лаборатории профессора Нэмуро? В одном шкафу с расчётами, чертежами и химическими реактивами? Молодая женщина рассмеялась:

— Удивительный человек наш профессор, правда?

Пьеса называлась «Солнечный сад», авторство не было подписано. Откинув крышку инструмента, Токико устроила перед глазами листок с нотами и нажала на клавиши. Лёгкая и приятная, словно бы впрямь похожая на солнечный свет, мелодия залила пространство дома. Мамия слушал восхищённо, широко распахнутыми глазами следя за тем, как порхают по клавишам руки сестры, а затем, когда смолк последний звук, сказал непонятную фразу: «Действительно, аквариум — это полная ерунда! Пусть лучше будет рояль!»

Сейчас ночь. Рождество. За окном тихо падает снег. Мамия уже спит в своей комнате, а Содзи всё ещё нет, и Токико начинает волноваться. Чтобы не поддаваться пустым страхам, женщина вновь садится за пианино и начинает играть «Солнечный сад». Она знает, что музыка способна даже исцелить разбитое сердце, не то, что отогнать тревогу, и потому играет эту чудесную, светлую, спокойную мелодию, которая кажется сейчас очень правильной. Токико представляется, как где-то далеко, в большом сводчатом зале, залитом лунным светом, сидит за старинным роялем неведомый музыкант и, играя ту же мелодию, думает о том же самом человеке, к которому сейчас устремлены все её мысли. Этот музыкант желает ему счастья, и она сама сделала бы всё возможное, чтобы сделать счастливым того, кого любит, — Содзи Нэмуро…

Дверь отворилась почти неслышно, однако молодая женщина тут же обернулась, прекратив играть, и испуганно бросилась навстречу: на одежде профессора она заметила кровь.

— Что случилось? С вами всё в порядке?

Его голос буднично спокоен, однако в знакомых интонациях есть что-то новое — неуловимое, но заставляющее сердце трепетать:

— Простите, я немного задержался: сопровождал одного человека в больницу. Это не моя кровь.

Токико… Она переживала за него! Ждала, волновалась и играла «Солнечный сад», неизвестно каким образом узнав эту мелодию. Пока он блуждал по улицам далёкого Нью-Йорка, торопливо сверяя местность со своими расчётами и боясь не успеть вовремя; пока отыскивал в толпе суетливых прохожих благородные черты этого странного убийцы; бежал на помощь, вызывал «скорую» и сопровождал в больницу… Всё это время она ждала его и думала только о нём!

Сняв испачканное пальто, Содзи Нэмуро неторопливо пригладил рукой растрепавшиеся волосы и, улыбнувшись очень светло и ясно, сказал:

— Если музыка заставляет нас совершать безумные поступки, то сегодня я должен сказать, что люблю вас, Токико. И прошу вашей руки.

В огромных, искренних глазах молодой женщины застыло счастливое удивление. Несколько секунд она восхищённо смотрела на него, а затем тихо произнесла:

— Тогда, чтобы нас больше ничто не разделяло, вы должны простить меня за тот поцелуй с Отори Акио. Раньше вы казались мне очень холодным человеком, не способным на сильные чувства, и весь этот спектакль был разыгран только ради того, чтобы вызвать в вашем сердце… хоть что-то уже вызвать, наконец! Простите, я была так нетерпелива!

— А я раньше был не просто слеп, но и глуп, — покачав головой, сказал Нэмуро. — Скольких ошибок удалось бы избежать, если бы вы знали! Простим друг друга вместе?

— Во имя музыки?

— Во имя музыки.

…А сад заносило белым снегом, и мир окутывала тихая рождественская ночь.

Часть 5

…Когда-то Ая уже видел этот сон: залитая солнцем лужайка, впереди — неохватная даль с синеющими на горизонте пиками гор. Здесь стоит их видавший виды цветочный фургончик, и друзья смеются, мечтая о том, чтобы, продавая цветы, колесить по миру. «Ая-кун, а ты с нами поедешь? — звучит в ушах весёлый голос Оми. — Поехали с нами, Ая-кун!» Падает снег. Боль в боку разрастается, пульсирует, сознание мутится, ноги слабеют. Не в силах идти дальше, Ая опускается прямо на мокрый асфальт у почтового ящика и шепчет: «Да... конечно... Кэн... Ёдзи... Оми... поедем... вместе...» В стремительно распадающемся на части пространстве он ещё успевает различить лицо склонившегося над ним прохожего — молодого человека с розовыми волосами и острым, пристальным взглядом вишнёвых глаз, — а потом чёрные крылья Ангела Смерти приносят с собой вечную ночь…

* * * * *

— Господин Мамору, вам бандероль.

— Спасибо, Рекс. Но вы точно уверены, что мне? Здесь ничего не написано.

Секретарша улыбается, наливая в его чашку ароматный чай: конец рабочего дня давно позади, а шеф снова задержался в своём кабинете за делами.

— Посыльный из Академии Отори просил вручить это Оми. Я дожидалась окончания рабочего дня, чтобы отдать вам пакет.

Лицо её юного патрона сияет мальчишеской улыбкой.

— Сегодня просто великолепный день! Вы заказали мне билет до Нью-Йорка?

— Да. Самолёт через два часа.

— Отлично! Значит, у меня есть время на то, чтобы подготовить несколько рождественских сюрпризов. Рекс, будьте добры, купите розы в магазинчике «Дом, где живут котята». Я хочу, чтобы букет упаковывала его хозяйка — Ая. И не забудьте открытку с логотипом магазина.

— Хорошо. Что-нибудь ещё?

— Да, — смущённо добавляет юный Такатори. — Ещё одну чашку…

* * * * *

Едва за секретаршей закрылась дверь, Оми нетерпеливо вскрыл пакет. Письмо от Мики, как он и ожидал! К письму прилагался диск, на этикетке которого ровным, аккуратным почерком было выведено: «Каору Мики и Каору Кодзуэ. Запись с рождественского концерта в Академии Отори». Всё так же светло улыбаясь, Оми вставил диск в дисковод компьютера, налил чаю в чистую чашку и, бросив туда несколько кусочков сахара, произнёс:

— Знаете, Наги, мне бы очень хотелось, чтобы вы посмотрели это со мной. Даже если вы сейчас далеко, мне никто не мешает думать, как хорошо было бы послушать эту музыку вместе!

Наоэ Наги возник, словно соткавшись из воздуха, едва пространство кабинета наполнилось звуками классической музыки. Молча присел перед экраном монитора и придвинул к себе чашку. Лицо младшего Шварц было так же непроницаемо, сосредоточено и печально, как всегда, но он пришёл, и его давний враг Оми отчего-то был этому рад.

Запись была не слишком длинной: несколько классических пьес для фортепьяно, которые исполняли в четыре руки два юных музыканта — брат и сестра, близнецы. Их игра звучала красиво и правильно, звуки сплетались так, словно их производил один человек, однако Наги всё равно чувствовал разницу: игра юноши отличалась спокойствием, глубиной и одухотворённостью, игра девушки — ярким, игривым задором. А вместе они создавали такую гармонию, что даже совершенно чуждый музыке человек не мог не заслушаться и не залюбоваться.

Наги наслаждался музыкой. Мысли невольно уносились к тем спокойным, счастливым дням, которые он ребёнком провёл в католической обители: тогда ему очень нравилось слушать пение церковного хора… Всё закончилось, когда в обитель пришли Вайсс. И маленький Наги возненавидел их всех, а особенно — одного, того, кто обещал, но так и не сдержал своего слова. Почему эти Вайсс всегда побеждают? Почему они вечно оказываются на несколько шагов впереди? Почему им помогают даже такие люди, как Нэмуро, — для которых не существует иных идеалов и принципов, кроме их собственных представлений о мире? Почему сейчас сам Наги здесь: вместе со своим заклятым врагом пьёт чай и слушает музыку… И главное, почему ему сейчас так хорошо?

Запись закончилась, Оми спрятал диск в подарочную коробку. Лицо его светилось от счастья.

— Спасибо, что разделили со мной это удовольствие! Вам понравилось?

— Да, — кивнул паранорм.

— Жаль, не могу предложить задержаться подольше: мой вечер занят, а ещё надо успеть отнести подарок в один небезызвестный вам дом.

Юный Шварц удивлённо приподнял бровь: этот диск с записью концерта классической музыки — подарок для учёного, Нэмуро? Для такого холодного и замкнутого человека? Кто бы мог подумать!

— Позвольте мне это сделать, — неожиданно для самого себя предложил Наги.

Теперь настала очередь Оми удивлённо захлопать ресницами.

— Хорошо, возьмите, — сказал он, бережно протягивая коробку. Его враг так же бережно принял её:

— Спасибо.

…Оставив пакет на крышке почтового ящика, Наги нажал кнопку звонка и спрятался за ближайшим деревом. Он видел, как открывается дверь особняка, как спокойно и размеренно Нэмуро подходит к калитке, оглядывается, замечает подарок. Видел, как учёный тут же открывает коробку, читает надпись на этикетке диска, и лицо его озаряет выражение нежной радости, светлого, возвышенного вдохновения. Удивительно! Неужели Оми знал, что этот человек любит музыку?

— Вайсс… — бормотал Наги, бродя по украшенному праздничными огнями ночному городу. — Смогу ли я когда-нибудь понять вас? И смогу ли простить тебя, Кэн Хидака? Даже во имя музыки?

@темы: Shoujo Kakumei Utena, Weiss Kreuz, кроссовер, фанфик, цикл

---

Цикл "Алхимик". Часть 3 "Стажировка"

#Shoujo_Kakumei_Utena, #Weiss_Kreuz, фанфик

Название: Стажировка (Цикл "Алхимик". Часть 3)
Автор: Lady Garet
Бета: forion
Каноны: Shoujo Kakumei Utena, Weiss Kreuz
Размер: макси, 15325 слов
Пейринг/Персонажи: Химэмия Анфи, Тэндзё Утэна, Отори Акио/Кирю Тога, весь Школьный совет, Такацуки Сиори, Каору Кодзуэ, Микагэ Содзи; Фудзимия Ран (Ая), Кудо Ёдзи, Хидака Кэн, Цукиёно Оми (Такатори Мамору), Манкс
Категория: джен, гет, слэш
Жанр: AU, романс, приключения, кроссовер
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Перед тем, как отправиться расследовать дело «Эпитафии», команда Вайсс проходит стажировку в Академии Отори.
Примечание-1: Действие в каноне «Shoujo Kakumei Utena» происходит между аркой Чёрных Роз и аркой Отори, в каноне «Weiss Kreuz» — непосредственно перед миссией «Эпитафии» (второй сезон, «Glühen»). Описания внешности Вайсс соответствуют второму сезону. Песня из эпилога — вольное переложение «Beautiful Alone» из аниме «Weiss Kreuz»
Примечание-2: Кроссоверная вселенная Shoujo Kakumei Utena и Weiss Kreuz. Канонные события не изменены. Цикл "Алхимик" состоит из четырёх частей: Алхимик, Шахматы, Стажировка, Во имя музыки. Бонус: Музыка, меняющая вечность.
Написано на ФБ-14 для команды "Yuri Penguin Utena"
Автор иллюстраций: Sei Mikoto



В этот мир мы приходим, чтоб смысл обрести,
Шаг за шагом ступая к неведомой цели.
И о чём мы всегда на пути своём пели,
Нашей шпаги теперь повторяет мотив.

Так, войдя в этот круг, мы давали обет:
Каждый бой — лишь строка в череде осознаний.
Будет путь завершён, и средь звёздных мерцаний
Вдруг откроется вечности манящий свет.

Но на самом пороге, у крайней черты
Разожмутся ладони и сердце забьётся:
Что мы стоим без них, нам светивших, как солнце,
От начала и вдаль по спирали пути?!

Кто нам близок и дорог, кто так же, как мы,
Меч сжимая рукой, повторял эту песню.
Те, с кем шли мы сюда рука об руку вместе, —
Свет и ключ, открывающий двери тюрьмы!

* * * * *

— Ваше предложение весьма заманчиво, господин Такатори, надеюсь, оно принесёт пользу обеим нашим организациям.
— Вы принимаете его, господин Отори?
Акио ещё раз внимательно оглядел человека, сидевшего с другой стороны стола: строгий костюм, серьёзные глаза и по-мальчишески открытая улыбка, совершенно не вяжущаяся с образом солидного бизнесмена. Впрочем, клан Такатори очень влиятелен, из него вышло немало высокопоставленных чиновников, даже политиков, и сотрудничество Академии с одним из представителей этого клана, несомненно, поднимет его, Акио, личный престиж. Даже если речь идёт о такой мелочи, как стажировка будущих менеджеров компании цветочного бизнеса, которую младший представитель влиятельной семьи уже готовит к открытию.
— Поймите меня правильно, господин Такатори, — ответил Акио, вложив в улыбку, обращённую к собеседнику, всё присущее ему обаяние. — Орден Печати Розы — тайная организация. И если вы уверены в своих сотрудниках…
— Я отвечаю за них, как за самого себя! — Нетерпеливая горячность юноши показалась Акио забавной.
— Что ж, тогда я не вижу препятствий для заключения договора.
— Прекрасно! Благодарю вас, господин Отори.
Акио с достоинством склонил голову в ответ на благодарность и повернулся к компьютеру, ещё раз проверяя текст договора. Но вывести документ на печать он не успел.
— Прошу прощения, — вдруг заметил его молодой партнёр. — Господин Отори, я хочу, чтобы в наш договор был внесён ещё один обязательный пункт. Уверен, его выполнение вам не составит труда, считайте это моей причудой.
Брови Акио поползли вверх, и хотя он с самого начала разговора старался казаться бесстрастным, не давая собеседнику повода заподозрить его в личной заинтересованности, всё же сейчас скрыть удивление не вышло. Однако молодой Такатори либо действительно не заметил его уловок, либо ничем не выдал этого. Лицо юноши было серьёзным и печальным, он не скрывал своих чувств, и у Акио не было никаких оснований подозревать его в двойной игре.
— Здесь никто не должен знать и тем более произносить имени Такатори Мамору. Меня зовут Цукиёно Оми. Это имя дал мне… покойный дядя, и я дорожу им гораздо больше, чем моим родовым именем. Да, возможно, такую странность трудно понять, но именно под именем Цукиёно Оми я собираюсь открыть цветочную корпорацию, и хочу сделать известным это имя сам, без помощи клана Такатори, чтобы потом никто не смог сказать, что без родственников я ничего не стою.
Удивление Акио переросло в замешательство. Действительно, подобный мотив находился за гранью его понимания. Впрочем, людям политики и большого бизнеса позволительно иметь свои причуды даже в столь нежном возрасте. А если этот юноша окажется настолько предприимчив, что в одиночку поднимет большую корпорацию, то поддержка Академии влиятельным человеком будет обеспечена, и его, Акио, не забудут поблагодарить. В любом случае, он ничего не теряет.
— Да, признаюсь, вы меня сильно удивили, господин… ммм… Цукиёно. Но это ваше личное дело, я с удовольствием пойду навстречу, тем более что новый пункт не меняет сути договора.
Юноша улыбнулся — открыто и благодарно. Эта улыбка была так хороша, что Акио поспешил отвернуться к компьютеру: сейчас не стоило смущать молодого перспективного бизнесмена своим неприкрытым интересом, сделка слишком выгодна, и испортить её в самом начале было бы неосмотрительно.
— Что ж, господин Цукиёно, вот наш договор, — сказал Акио, снимая с принтера свежеотпечатанные листы, — и вот моя подпись, — добавил он, поставив в строке со своим именем кокетливый вензель. — И теперь, думаю, вы позволите мне невинное любопытство?
— Да, слушаю вас, — Рука, готовая уже подписать договор, замерла в воздухе, и на Акио обратились огромные голубые глаза, полные искреннего удивления.
— Почему вы выбрали именно Академию Отори для стажировки сотрудников? Мне, как главе учебного заведения, было бы интересно узнать подробности. Видите ли, я очень горд вашим выбором и даже льщу себя надеждой на благоприятный отзыв!
Шутка удалась: молодой Такатори рассмеялся задорно, по-мальчишески, так что Акио вновь вынужден был словно бы случайно отвести глаза, скрывая блеснувший в них интерес.
— Рад нашему сотрудничеству, господин Акио! Думаю, мы отлично сработаемся! Насчёт выбора Академии, — добавил он уже серьёзно, — я, конечно, исходил из высокого рейтинга вашего учебного заведения, но решающую роль сыграло то, что вы уделяете большое внимание изучению культуры и традиций европейских стран. Мне и моей команде это очень пригодится в дальнейшей работе. А существование Ордена Печати Розы, о котором вы сейчас рассказывали, окончательно убедило меня в правильности выбора: у каждой уважающей себя организации должна быть своя изюминка, то, что отличает её от других и становится залогом успеха. Вы применяете в своей работе новаторские методы, а это заслуживает большого уважения!
Акио был польщён. Этот юноша определённо не так наивен, как кажется на первый взгляд, у него есть деловая хватка. Что ж, прекрасно! Не стоит упускать его из виду…
Вынув из кармана маленький ключик, директор Академии отпер потайной ящик стола и, достав из резной шкатулки четыре перстня с красной розой на печатке, протянул своему новому партнёру.
— Возьмите, господин Цукиёно. Только прошу пока не носить их открыто: дуэлянты до поры не должны догадаться, что в игру включились новые лица.
Молодой представитель клана Такатори поклонился в знак признательности и, спрятав перстни в нагрудный карман пиджака, поставил на договоре незатейливую подпись, похожую на простенькие росчерки учеников. Довольно улыбаясь про себя, Акио тут же распорядился приготовить комнаты: завтра в Академии Отори будет четверо новеньких — два учителя и два ученика.

* * * * *

— О чём можно там так долго договариваться?! Вы уверены, что Оми не нужна наша помощь? — Кэн, до этого нервно постукивавший пальцами по ручке кресла, вдруг вскочил и принялся ходить по комнате.
Бросив на друга задумчивый взгляд, Ёдзи ободряюще улыбнулся:
— Спокойно, старина! Это самая обычная стажировка в самой обычной Академии. Персия не давал нам миссии, думаю, он просто желает, чтобы мы приобрели необходимые навыки перед следующим заданием. Хотя по-прежнему не понятно, почему он поручил вести переговоры с директором именно Оми?
Ая, который до этого спокойно стоял, прислонившись к стене, мрачно усмехнулся.
— Такатори… — едва слышно проронил он, затем добавил громче и отчётливее: — Персии видней. Бомбеец — хороший дипломат, он, в отличие от нас, умеет сглаживать все острые углы.
— Я тоже умею! — детектив обиженно покосился на него, и Ая, насмешливо прищурив сиреневые глаза, уточнил:
— Вероятно, директор Академии — не женщина.
— А кто? — в запальчивости возразил было Ёдзи, но тут же, смутившись, отвернулся.
— Тьфу! Кажется, ты прав…
Наблюдавший за этой перепалкой Кэн расхохотался. Напряжение отпустило, и он, успокоенный уверенностью друзей, снова плюхнулся в кресло, чувствуя, что ожидание закончится ещё не скоро.
Наконец Оми вернулся. Его сияющее лицо ясно говорило, что переговоры увенчались успехом даже большим, чем он рассчитывал.
— Порядок! — воскликнул самый младший член команды, отвечая нетерпеливым взглядам друзей. — С завтрашнего дня проходим подготовку в Академии Отори до следующего распоряжения Персии. Ты, Ая, — учитель истории. Ёдзи — учитель рисования. Мы с Кэном — ученики. И — вот…
Достав из кармана пиджака перстни с печатью розы, Оми торжественно положил их на журнальный столик и произнёс:
— Это удача, Вайсс. Большая удача!
Долгая пауза — розы в руках убийц. Молчаливый, мрачный Ая рассматривает перстень со всех сторон, но, не обнаружив никакой надписи, только символ Академии на печатке, кладёт в карман драгоценный ключ, открывающий двери к тайнам, которые им ещё предстоит разгадать. Зеленоглазый красавчик Ёдзи внимательно изучает розу, — символ сделан очень изящно, к тому же красная эмаль так прозрачно переливается в последних лучах закатного солнца... Налюбовавшись перстнем, бывший детектив тоже прячет его в карман. Кэн не столь поэтичен: спортсмену нравится печатка, но он весьма далёк от того, чтобы разгадывать символы. И потому, бегло оглядев важную вещь, он тоже кладёт её в карман, даже не попытавшись примерить к своей руке. Оми улыбается: кажется, директор Академии зря волновался, никому из Вайсс не придёт в голову раскрывать эту тайну без особой в том необходимости.
— Как вы смотрите на то, чтобы перекусить? — зажав в кулаке свой перстень, сказал Оми. — Кстати, парни, кажется, директору Академии нравятся мальчики, и не говорите потом, что я вас не предупреждал!
Весёлая возня, последовавшая за секундой замешательства, закончилась несколькими синяками и деловым предложением Ёдзи отправиться в пиццерию. Команда Вайсс была готова к стажировке.

* * * * *

Сегодня за команду соперников играл новенький — во всяком случае, раньше этого старшеклассника Утэна в Академии не видела, — и удар у него был поистине пушечным!
— Ай! — Девушка присела от внезапной боли, потом совсем опустилась на траву, ощупывая травмированную ногу. В мгновение ока новенький оказался рядом.
— Больно? Прости, я не хотел! Хочешь, отнесу к врачу?
Услышав слово «отнесу» и тут же представив, как это будет выглядеть со стороны, Утэна попыталась вежливо отказаться.
— Ерунда, я сама подставилась… А ты что, футболист?
Удивлённо распахнув и без того огромные глаза, парень смущённо улыбнулся:
— Да… Как ты догадалась?
Всё ещё морщась от боли, Утэна внимательно посмотрела на нового знакомого. Это был стройный, крепкий парень среднего роста с всклокоченными тёмными волосами и открытой улыбкой. Его серые глаза, как видно, совсем не умели лгать, сейчас в них отражались неподдельная тревога и горячее желание скорее исправить свою оплошность. Девушка вздохнула, не зная, смеяться ей или плакать: похоже, этот чудак наивен, как ребёнок, к тому же, совершенно не представляет своей силы. Пожалуй, он бы и правда без труда отнёс её к врачу, даже не задумываясь о том, что на них будет таращиться вся школа.
— Удар у тебя… не баскетбольный, — наконец, сказала Утэна и, снова ощупав ногу, облегчённо вздохнула: — Кажется, ничего серьёзного, просто синяк будет. А ты новенький?
Услышав, что его неловкость останется без серьёзных последствий, парень заметно повеселел.
— Да, недавно перевёлся сюда из спортшколы, — кивнул он, улыбаясь. — Хидака Кэн, рад познакомиться. Ты классно играешь!
— Тэндзё Утэна. Ты тоже… классно!
Они смотрели друг другу в глаза и смеялись. Утэна вдруг подумала о том, что новенький — очень клёвый парень, и надо бы попросить его немного позаниматься вместе, показать пару приёмов, которые смогли бы пригодиться на Дуэльной Арене.
— Обращайся, если что, — кивнул Кэн, словно угадав её мысли, — я учусь вместе вон с тем красавчиком, который весь матч пялился на тебя в бинокль.
Проследив направление его взгляда, Утэна действительно заметила на одной из дальних скамей президента Школьного Совета.
— Тога? — удивлённо пробормотала она. — Что он тут делает?
— Да, кажется, так его зовут, я ещё не всех здесь знаю. Вы знакомы?
Но на простодушное любопытство нового приятеля девушка только едва кивнула головой: ей совершенно не хотелось посвящать его в тонкости их личных отношений с Президентом.
— Его все знают, — ответила она уклончиво, — он президент Школьного Совета. И тоже спортсмен, кстати, занимается в клубе кэндо.
— А-а-а, — рассеянно протянул Кэн, бросив на Тогу неопределённый взгляд. — Слушай, давай всё же зайдём к доктору? Надо обработать твой ушиб. А потом я угощу тебя чем-нибудь вкусным, хочешь? Я же виноват, надо как-то извиниться…
Тихонько ойкнув, Утэна попыталась встать, но поняв, что без помощи ей этого сделать не удастся, со вздохом позволила Кэну поухаживать за собой: футболист аккуратно поднял её и, поддерживая за талию, больше неся, чем помогая идти, повёл к доктору. Только от них обоих не укрылось, что, едва Утэна собралась уходить, президент Школьного Совета тоже покинул спортивную площадку.

* * * * *

Такого позора и одновременно торжества Дзюри ещё никогда не испытывала. Новый учитель рисования пригласил её позировать перед всем классом, даже подал руку, помогая подняться на возвышение, на котором обычно стояли столики с гипсовыми слепками или натюрмортами, а теперь алело бархатом кресло для натурщицы. Молодой учитель, конечно, очень красив и обходителен и умеет держать себя в руках, никогда не позволит лишнего по отношению к девушке, но… Дзюри всё же было неловко.
— Господин Кудо, зачем вы это сделали? — холодно спросила она, по окончании урока спускаясь с кресла, не обратив внимания на протянутую руку.
Ученики уже все разошлись, и они остались в классе одни. Пожав плечами, учитель улыбнулся, очень просто, как показалось Дзюри, и очаровательно:
— Раньше я преподавал в учебных заведениях другого типа и не думал, что порядки в Академии Отори так сильно отличаются. Для меня, например, нет ничего странного в том, чтобы кто-то из учеников, или даже учителей, позировал классу. У вас яркая внешность, а портрет на уроках всегда вызывает неизменный интерес. Но если я невольно обидел вас, Дзюри, прошу прощения, я и в самом деле не хотел доставить вам неудобство.
— И это всё? — Девушка королевским жестом вскинула голову, глядя прямо в глаза учителю. Казалось, он смутился.
— Да. Но вы ожидали чего-то ещё, я своим ответом невольно разочаровал вас?
Теперь смутилась Дзюри. Румянец залил её щёки, только глаза всё с тем же напряжённым вниманием изучали лицо Ёдзи. Он отвёл взгляд — это сейчас казалось самой уместной реакцией — и ещё раз отметил про себя, что перстень с печатью розы очень идёт этой юной королеве.
— Нет, не разочаровали, — призналась Дзюри. Её прямота была так же восхитительна, как и внешность, голос, как весь её необыкновенный образ. Эта девушка совершенно не походила на остальных старшеклассниц. — Наоборот, я думала, что вслед за сеансом вы пригласите меня пообедать, и уже прикидывала, как бы потактичнее отказать вам.
Ёдзи расхохотался. Его смех был неожиданно задорен и прост, и это очень успокоило Дзюри. Девушка тоже улыбнулась краешком губ.
— Простите, господин Кудо… Мне не следовало этого говорить.
— Это вы меня простите за неловкость, госпожа Арисугава! Честное слово, я не думал, что в этом учебном заведении всё так сложно! У меня действительно был к вам один вопрос, но теперь я уже боюсь задавать его!
Взгляды их встретились, и в сердце Дзюри что-то неуловимо сдвинулось. Она не смогла бы сказать точно, что случилось, но этот новый учитель не был похож на всех остальных, и оттого вызывал симпатию.
— Спрашивайте, я отвечу, — неожиданно для самой себя сказала она.
Учитель благодарно склонил голову.
— Ваша форма... — начал он, видимо, ещё испытывая некоторые колебания. — Она не похожа на те, что носят остальные ученицы. В этом есть какой-то тайный смысл?
«Только и всего?» — мелькнуло в голове Дзюри. Она улыбнулась немного снисходительно, но всё же очень мягко:
— Я член Школьного Совета.
Они кивнули друг другу на прощание, учитель пожелал ей удачного дня и ушёл по длинному коридору, не оглядываясь, ни единым жестом или взглядом не выразив заинтересованности в дальнейших отношениях. Дзюри вдруг поймала себя на том, что смотрит ему вслед. Но она даже не подозревала, что с другой стороны коридора на неё устремлён горящий взгляд цвета спелой сливы.
Сердце Сиори терзала ревность.

* * * * *

В стеклянной оранжерее, расположенной во дворе Академии между несколькими учебными корпусами, было прохладно и пахло розами. Собственно, розы там и росли — разных сортов и оттенков, — так что Ая на некоторое время даже забыл, зачем пришёл сюда. Медленно обходя ухоженные кусты, разглядывал соцветия, а в памяти стоял их весёлый цветочный магазинчик «Дом, где живут котята». Это чудо, что после всех событий они четверо ещё живы! Интересно, кто сейчас их руководитель — Персия? Кто после смерти последнего Персии — Такатори Сюити, дяди Оми, взял на себя ответственность за деятельность тайной организации «Вайсс»? И какова будет их следующая миссия? Вероятно, она связана с каким-то учебным заведением, раз их послали стажироваться сюда. Значит он, Ая, должен как можно лучше войти в роль учителя истории. Пока это сложно, но на миссии времени привыкать к новой роли уже не будет.
Теперь потихоньку становится ясно, почему их послали проходить практику именно в Академию Отори, — она полна загадок. Здесь ведётся какая-то тайная игра, не заметная в обычной жизни учеников и учителей, но, тем не менее, определяющая весь строй Академии, её порядки и правила. Оказалось, что кольца с печаткой, такие же, как дал им директор, носят здесь некоторые ученики. Кэн видел такое кольцо у девушки по имени Утэна, Ёдзи — у старшеклассницы Дзюри, члена Школьного Совета, капитана команды фехтования. Сегодня сам Ая на уроке заметил похожие кольца у президента Школьного Совета Тоги и его друга Сайондзи, капитана команды по кэндо. Любопытно, что все эти ученики — спортсмены, и стоит выяснить, чем, кроме общей школьной работы, занимается Школьный Совет. Возможно, в Академии существуют ещё какие-то странности? В любом случае, надо разгадать все здешние тайны, это станет хорошей тренировкой перед предстоящей миссией.
Дверь оранжереи отворилась почти неслышно, однако Ая тут же обернулся. На пороге стояла смуглая ученица с фиолетовыми волосами, её огромные зелёные глаза испуганно поблёскивали из-под очков.
— Простите, я помешала вам, — смущённо пролепетала девушка, — сейчас уйду…
— Всё в порядке, я новый учитель истории, просто пришёл полюбоваться розами, — Ая попытался вложить в свой голос всю мягкость, на которую был способен: ему показалось, что за этой скромной внешностью таится натура волевая и решительная. Чутьё никогда не подводило его: скрытое, почти не заметное обычному глазу несоответствие облика этой ученицы и впечатления, которое она производила, для Вайсс означало сигнал к действию. Опустив взгляд на её сложенные руки, Ая отметил, что кольца на ней нет.
— Вы — господин Фудзимия? Говорят, что вы очень хорошо ведёте уроки, — немного смелее произнесла девушка, кажется, ободряющий тон молодого учителя успокоил её.
— Благодарю. А вас как зовут? Я не видел вас в классах.
Девушка улыбнулась вежливой, ничего не означающей улыбкой. Ая не замедлил отметить и это.
— Химэмия Анфи. Я болела и только сегодня вернулась к занятиям.
— Скажите, Анфи, — вдруг спросил учитель, — кто ухаживает за этими розами? У этого человека явный талант, я хотел бы выразить ему своё восхищение. Дело в том, что моя вторая специальность — флорист.
Опустив голову, девушка ничего не ответила.
— Так это вы? — удивился учитель. — Не бросайте это увлечение, Анфи! Доброго вам дня.
Ая уже собирался выйти из оранжереи, как смуглая цветочница окликнула его:
— Господин Фудзимия! — и, смущаясь, протянула алую розу: — Спасибо…
Совершенно ошеломлённый, Ая вышел во двор: его кодовым цветком была именно роза. Как эта девушка догадалась? Случайность или нет? Химэмия Анфи… — он запомнит это имя.

* * * * *

Из оранжереи Ая направился в корпус, где располагались спортивные площадки. Несколько входов вели в разные секции. Проходя мимо двери в фехтовальный зал, он заметил Оми, беседовавшего с невысоким пареньком с голубыми волосами. Ая уже почти свернул за угол, к двери клуба кэндо, когда мимо, чуть на него не налетев, вихрем пронеслась растрёпанная девушка, как две капли воды похожая на нового знакомого Оми. Пожав плечами, Ая вошёл в заветную дверь.
— Рад, что вы пришли, господин Фудзимия. Это большая честь для клуба и для меня лично, — Сайондзи приветствовал его поклоном. «Аристократ», — подумал Ая с некоторой долей симпатии, а вслух заметил:
— Я когда-то тоже занимался этим видом спорта, но, кажется, уже немного подрастерял навык. Хорошо, что в Академии есть такой клуб. Я буду ходить на тренировки, если вы не возражаете.
Сайондзи был польщён, но гордость и этикет не позволили ему обнаружить своё внутреннее ликование. Теперь в его клубе будет заниматься учитель, а не только ученики, это сразу поднимет престиж клуба кэндо в Академии! Даже Тоге никогда такое не удавалось!
Ая переоделся, выбрал себе синай, и, после обязательных ритуалов приветствия (уже во время которых Сайондзи понял, что имеет дело с достойным противником), тренировка началась.
Говоря о том, что подрастерял навык владения мечом, господин Фудзимия сильно поскромничал. Сайондзи едва отбивал его удары, хотя было заметно, что учитель работает не в полную силу. Во время боя он был холоден и спокоен и, сам не делая ни одного лишнего движения, заставлял противника кружиться вокруг него, теряя силы. После нескольких схваток пот лился с Сайондзи градом, и все мышцы были так напряжены, что он уже готов был, несмотря на свою гордость, молить о пощаде. Но до этого, к счастью, не дошло: учитель сам предложил завершить занятие. Оставив синаи, они присели рядом на татами.
— Благодарю вас, Кёити. Было очень хорошо размяться после нескольких лет перерыва, но мне, пожалуй, на сегодня хватит, — сказал Ая и добавил, чуть погодя: — Для ученика у вас прекрасная форма, и, несмотря на разницу в возрасте и подготовке, вы очень достойный соперник.
Недоверчиво окинув учителя долгим пристальным взглядом, Сайондзи, наконец, решил, что у того не было желания польстить, настолько серьёзен и прост был весь облик господина Фудзимии. Что ж, тем приятнее похвала.
— Благодарю вас, — ответил он, склоняя голову в знак признательности. — Вы настоящий сэнсэй! Для меня честь — быть вашим соперником!
В этот момент в зал для тренировок вошёл Тога. Заметив рядом с Сайондзи нового учителя истории, президент Школьного Совета очень удивился.
— Неужели вы уже закончили? Я опоздал? — спросил он.
Сайондзи наградил друга торжествующей улыбкой с лёгким оттенком превосходства, и это не укрылось от Аи.
— Господин Фудзимия очень любезен. И он — превосходный мастер, нам стоит учиться у него!
Тога, казалось, был серьёзно расстроен. Бросив на Президента быстрый, но внимательный взгляд, Ая отметил, как при этих словах дрогнули его губы и заблестели глаза. Это не просто уязвлённое самолюбие, здесь что-то другое. Сайондзи тронул какую-то глубоко скрытую струну в душе друга и соперника, прекрасно зная, какой получится эффект. Эти двое не так просты, как кажется.
— Не расстраивайтесь, Тога, — сказал Ая, направив острый и внимательный взгляд прямо в лицо старшекласснику, отчего тот слегка смутился. — Я сейчас говорил, что собираюсь восстановить свою спортивную форму после длительного перерыва. Думаю, у нас ещё будет случай погонять друг друга в этом зале.
Сайондзи сдержанно усмехнулся: воспитание не позволило ему расхохотаться в голос. Синие глаза Тоги радостно заблестели.
— Благодарю вас, господин Фудзимия. — Его поклон был более изящен, чем того требовали обстоятельства. — И раз уж я опоздал на тренировку, позвольте сделать чаю для всех?
Он ушёл за перегородку готовить чай, а Ая и Сайондзи заговорили о военном воспитании мальчиков в семьях благородных родов. Через некоторое время тонкий слух Вайсс уловил обрывок разговора, невольно заставивший вслушаться внимательнее.
—…Нанами, что ты тут делаешь?
— Онии-сама! Мне всегда не везёт! Ты вечно занят, ты совсем не уделяешь мне внимания!
— Что случилось, Нанами? Говори быстрее, меня уже ждут.
— Стоит мне заинтересоваться кем-нибудь, как тут же появляется эта Утэна, или дурочка Химэмия! Скажи, онии-сама, чем я хуже их?
Вздох Тоги был так тяжёл и выражал такую мировую безнадёжность, что Ая чуть не выдал себя, так хотелось повернуться и подробнее, сквозь щели в перегородке, разглядеть эту сцену.
— Проще говоря, тебе кто-то нравится, а он… — начал было Президент, но сестра не дала ему закончить, обиженно выпалив:
— …вечно таскается с Утэной! Просто не отлипает от неё, словно она мёдом намазана!
— Это ваши проблемы, что я могу сделать?
— Поговори с ним, онии-сама! Он же твой одноклассник!
— Что?!
В руках Тоги зазвенели чашки, слышно было, как он ставит поднос обратно на столик. Нанами ехидно захихикала:
— Да нужен мне твой Сайондзи! Сам возись с этим придурком! …Это Кэн, ваш новенький. Он тако-о-ой, онии-сама!..
Рассерженный голос Президента дал понять, что это было последней каплей, разговор окончен.
— Хватит, Нанами, иди отсюда, не зли меня! Я не собираюсь решать твои личные проблемы и тем более ссориться из-за них с Утэной.
— Да ты просто завидуешь, что она победила тебя и отбила Невесту-Розу! — с обидой выпалила Нанами, но почти тут же дверь за ней захлопнулась.
Через минуту Тога появился в зале с подносом и чашками. Лицо его выражало очень сложную гамму чувств, между бровями легла складка озабоченности.
— Опять Нанами неймётся? — участливо спросил Сайондзи, тоже слышавший перепалку за перегородкой.
Тога вздохнул:
— Тебе повезло, у тебя нет младшей сестры… Простите нас, господин Фудзимия!
Ая сделал вид, что всё это его не касается, и тактично сменил тему разговора.

* * * * *

— Привет! Ты здорово фехтуешь! Я наблюдал за вашим поединком: ещё чуть-чуть, и ты бы победил капитана!.. Прости, не представился: меня зовут Оми.
Оми и Мики, стоя на пороге фехтовального зала, приветливо разглядывали друг друга. Каждый из них, казалось, видел в собеседнике собственное отражение: те же огромные голубые глаза, тот же невысокий рост и уверенная гибкость движений, то же доброжелательное любопытство и добрая, открытая улыбка. Только у одного волосы были светло-русыми, а у другого — голубыми. Подобное сходство, с первого взгляда бросающееся в глаза, сразу же вызвало у каждого из парней симпатию, потому и разговор завязался легко, так, словно они были давно знакомы.
— Мики. Рад познакомиться! Тем более что я про тебя уже наслышан: Утэна рассказывала, как ты вчера на уроке информатики своими вопросами поставил в тупик самого учителя.
Оми смущённо кашлянул:
— Я занимался в школе с компьютерным уклоном, и всё, что вы здесь проходите, мне уже известно. А вот фехтование — это да! Это здорово! Я бы тоже с удовольствием записался в клуб, только у вас такой строгий капитан, что страшно к ней подходить.
— Нет, Дзюри добрая, — улыбнулся Мики, — просто немного замкнутая. Хочешь, я вас познакомлю?
Оми лукаво прищурился:
— Она тебе нравится! Я угадал?
Но на лице его нового знакомого, вопреки ожиданиям, не появилось ни капли смущения. Мики только по-доброму рассмеялся:
— Дзюри хороший товарищ! Мы общаемся не только в фехтовальном клубе, но и на заседаниях Школьного Совета.
В этот момент к ним подошла Химэмия — скромная девушка, подруга Утэны, с которой Оми теперь учился в одном классе. Внимательно присматриваясь к своим одноклассникам, в Химэмии он не нашёл ничего особенного, кроме странной преданности своей подруге, — они были слишком непохожи, и трудно было сказать, что их связывает. Но сейчас Оми с удивлением отметил, как при взгляде на эту с виду ничем не примечательную девушку щёки Мики стали пунцовыми.
— Химэмия? Ты здесь? — пробормотал он вместо приветствия.
Вынув из кармана письмо, девушка протянула его Оми.
— Я только отдать письмо… это от брата, — добавила она, мимолётно взглянув на Мики и снова опустив глаза.
— Хочешь погулять с нами?
— Нет, я лучше пойду… Сегодня один учитель похвалил моё умение ухаживать за розами, не могу его разочаровать.
Очень вежливо и ровно, не выделяя кого-то одного, попрощавшись с мальчиками, Химэмия направилась в сторону розария. Мики проводил её восхищённым взглядом, Оми — удивлённым. «От брата…» Кто её брат? Распечатав конверт и пробежав глазами короткое послание, младший член команды Вайсс вспыхнул, как мак: он узнал затейливый вензель. Акио предлагал ему завтра зайти в гости.

* * * * *

Уроки закончились, но покидать территорию учебных корпусов Академии Ёдзи не спешил. Приняв свой самый беззаботный вид, заложив руки за спину и насвистывая что-то мелодичное, он прогуливался по двору. Со стороны казалось, что молодой учитель, весьма довольный первыми учебными днями, наблюдает за жизнью Академии, стремясь как можно быстрее освоиться здесь. Но Ёдзи видел, как Кэн ждал Утэну на пороге одного из корпусов, и как потом они вместе отправились куда-то; как Оми, на ходу пересмеиваясь с новыми приятелями, промчался мимо него и скрылся в спортивном корпусе за дверью фехтовального зала; как мелькнула у дверей оранжереи длинная коса Аи, и как потом туда же зашла смуглая ученица, чем-то напомнившая своими чертами директора Академии. Что ж, ещё пара дней, и можно будет вполне определённо судить о том, в каких отношениях между собой находятся ученики и учителя, а так же, чем занимается Школьный Совет. Однако пока эта информация ни на шаг не приблизила их к разгадке тайны печаток с розами. Подождём, время ещё есть.
Размышляя таким образом, Ёдзи подошёл уже почти к самому спортивному корпусу, как вдруг, как ему показалось, в него врезалась торпеда. Реакция не подвела: охнув от неожиданности, Вайсс схватил в железные объятья то, что к нему прилетело, и поднял над землёй. Это была не торпеда, а девушка, ученица, с растрёпанными синими волосами, вся раскрасневшаяся от бега. Губы её были крепко сжаты, на ресницах блестели слёзы злости.
— Эй, красавица, кто тебя обидел? — ласково спросил Ёдзи, не спеша, тем не менее, ставить девушку на землю: она была как две капли воды похожа на члена Школьного Совета Каору Мики, ещё одного обладателя перстня с печаткой, и отпускать такую удачу Вайсс не собирался.
— Пустите меня! Поставьте на место! — девушка отчаянно замолотила по его плечу сжатыми кулачками. — Маньяк! Извращенец! Я закричу!
— Да ты же сама на меня налетела, чуть не сбила с ног! Что я должен был делать? — усмехнувшись, Ёдзи опустил девушку и заботливым жестом расправил смятый воротник её формы. — Я не маньяк, я учитель рисования.
Девушка стояла, пристыжено потупив глаза: уйти, не извинившись, она не решалась, однако совершенно не знала, как загладить свою оплошность. Но учитель, видимо, совсем не обиделся. Он приветливо улыбался и казался очень добрым.
— Меня зовут Кудо Ёдзи. А тебя?
— Кодзуэ… Каору Кодзуэ. Простите, господин Кудо! Ужасно глупо получилось, я сожалею…
— Не расстраивайся. Я вижу, что у тебя проблемы, и если могу чем-то помочь…
Во дворе Академии было оживлённо и шумно, как всегда. С весёлым визгом носились друг за другом ученики младших классов, старшие ребята степенно прогуливались небольшими группами или парами, здесь же на лавочках сидели учителя, разговаривая между собой или с учениками. Оглядевшись вокруг, Кодзуэ снова посмотрела на учителя. Сейчас эмоции немного улеглись, и злость, охватившая её в тот момент, когда она увидела, с какой теплотой улыбались друг другу Мики и новый мальчик, сменилась чувством тоскливой безнадёжности. Её брат вечно занят, и мало того, что ему нравится Химэмия, теперь он ещё нашёл себе нового друга. А этот учитель рисования такой красивый и добрый, он, наверное, правда хочет помочь, но ведь ему не расскажешь о том, насколько важно для Кодзуэ внимание брата!
Девушка вздохнула:
— Вы очень хороший, господин Кудо. Но вы мне ничем не поможете…
Ёдзи озадаченно потёр лоб.
— И ты меня пойми, — сказал он мягко, — я не могу оставить тебя одну в таком состоянии. Это не по-человечески! Знаешь что? Мне здесь дали замечательный класс, а я ещё не знаю, где там что лежит. Пойдём со мной, разберём вместе рисовальные принадлежности, ты немного успокоишься и придумаешь, как решить свою проблему.
Синие глаза Кодзуэ, наконец, блеснули улыбкой.
— Хорошо, — кивнула она. — Спасибо…
И они вместе отправились в учебный корпус. Дорога до него была совсем короткой, но всё же Ёдзи заметил, каким недовольным взглядом Мики, возвращавшийся из спортивного корпуса, проводил свою сестру, и какое торжество при этом изобразилось на её лице. Однако, занятый наблюдением за близнецами, он даже не подумал повернуть голову в другую сторону, где под деревом стояла девушка с горящим взглядом цвета спелой сливы. В тот момент, когда Ёдзи и Кодзуэ проходили мимо, на лице её мелькнуло очень странное выражение.
А когда они скрылись за дверью учебного корпуса, Сиори, загадочно улыбаясь, достала из сумки блокнот и ручку и левой рукой нацарапала на листке несколько корявых строк.

* * * * *

Капитан команды фехтования всегда покидала зал последней. Только проверив, на месте ли инвентарь и не забыли ли ученики чего-нибудь в раздевалке, она подошла к своему шкафчику с намерением переодеться и идти домой. Но тут её ждал сюрприз. На сложенном вчетверо листке, прикреплённом скотчем к крышке ящика, стояла надпись: «Для Дзюри». Сомнений быть не могло, это письмо предназначается ей, значит, следует прочесть его. Однако первый взгляд на анонимку, написанную корявым, явно изменённым почерком, вызвал у девушки приступ почти физического отвращения. «Тебе нравится новый учитель рисования, — значилось в записке, — поэтому ты должна знать, что он маньяк-извращенец. Сейчас, в эти самые минуты, он соблазняет ученицу в классе рисования». В ярости разорвав записку в мелкие клочки, Дзюри быстро переоделась. Кто этот наглец, что посмел следить за ней?! К тому же, господин Кудо не сделал ей ничего дурного, и вообще он производит впечатление честного человека, не способного к подобным подлостям. Или она просто ничего не знает о нём?.. В сердце Дзюри закралось сомнение. Учитель рисования очень красив — это правда. И он, конечно, способен ценить красоту окружающего мира, будь то вещь или человек. Но поверить в то, что он соблазняет молоденьких учениц, пользуясь своим положением, Дзюри всё же не могла.
Погружённая в эти мысли, она и сама не заметила, как оказалась в учебном корпусе, в коридоре, ведущем к кабинету рисования. Дзюри поймала себя на том, что анонимка произвела на неё такое сильное впечатление, и ей стало совестно: если не в её характере верить всяким сплетням, то что она тут делает? Глубоко вздохнув в попытке вернуть хладнокровие, девушка уже была готова уйти, пока её никто не заметил, но в этот момент дверь класса рисования открылась и на пороге появилась Кодзуэ.
— Я вам очень благодарна, господин Кудо! Мне и правда стало лучше!
Сестра Мики улыбалась такой светлой и счастливой улыбкой, глаза её так ярко блестели, что Дзюри невольно вздрогнула: неужели, правда?! Вслед за Кодзуэ на пороге показался учитель: он был сдержан, но улыбался не менее радостно.
— Рад, что мне удалось вернуть тебе хорошее настроение! И спасибо за компанию: вдвоём заниматься такими скучными вещами, как разбор рисовальных принадлежностей, оказалось даже приятно.
Весело рассмеявшись, Кодзуэ поклонилась учителю на прощание и исчезла в другом конце коридора. И только тут Ёдзи заметил Дзюри — её заинтересованный и одновременно полный молчаливого превосходства взгляд ясно давал понять, что она не случайно оказалась здесь.
— Арисугава? Рад вас видеть.
Но на тёплое приветствие учителя Дзюри ответила холодным полупоклоном — проявлением вежливости, не более.
— Я тоже, господин Кудо. Простите, я случайно стала свидетелем сцены, которую не должна была видеть.
Казалось, учитель был просто ошеломлён её словами.
— Сцены? — переспросил он, вперив в лицо Дзюри острый, испытывающий взгляд. — Да что, в конце концов, происходит в этой Академии? Я встретил во дворе девушку, она была чем-то сильно расстроена, и, чтобы развлечь её, пригласил к себе в класс разобраться в красках. Да, я не знаю, как вести себя в подобных ситуациях, я не психолог, и предложил первое, что пришло в голову. Но что вы подумали, Дзюри?!
— Что вы маньяк, господин Кудо, — просто ответила она, не опуская взгляда.
Ёдзи закрыл лицо руками.
— Вы удивительная девушка! — наконец сказал он наполовину шутливо, наполовину умоляюще. — Давайте будем считать всё это досадным недоразумением? Хорошо?
Дзюри недоверчиво кивнула. Конечно, настроение Кодзуэ изменчиво, как погода осенью, и всё действительно могло быть именно так, как говорит учитель… но записка? Эти колкие слова никак не хотели уходить из памяти: «Тебе нравится новый учитель рисования…» Нравится ли? Действительно ли нравится?.. У господина Кудо золотистые волосы и очень красивые зелёные глаза. Он старше и опытнее, он знает жизнь, знает, что происходит за стенами Академии. Но он ничего не знает ни об Ордене Печати Розы, ни о Дуэльной Арене, ни о том, что связывает их — дуэлянтов. Не знает он и о медальоне, который она прячет на груди, под застёгнутым на все пуговицы мундиром… Значит, можно просто улыбнуться ему и ответить «да» на приглашение проводить её вниз, до двери учебного корпуса.
Едва Дзюри скрылась за углом одного из зданий, направившись, вероятно, домой, Ёдзи со вздохом облегчения присел на лавочку во дворе Академии и долго сидел так, глядя в небо, пытаясь составить из пёстрой мозаики сегодняшних событий какое-то подобие целой картины.

* * * * *

— Ух ты, какие развалины! Давай полазаем? — не дожидаясь ответа Утэны, Кэн одним прыжком взлетел на обломок лестницы. — Смотри-ка, здесь можно хорошо встать, и так далеко видно! Давай руку!
Утэна протянула приятелю руку и тут же оказалась на не слишком просторной, но устойчиво-безопасной площадке. Отсюда вверх вели разрушенные ступени, обрываясь где-то под закопченными развалинами арки. На обломках камней росла трава, по всей видимости, здесь давно никто не был.
— Здорово! — восхитилась девушка, оглядывая окрестности. — Ты хорошо придумал, почему я сама никогда раньше не догадывалась сюда забраться?
— А что это за место? — полюбопытствовал Кэн.
Утэна неопределённо пожала плечами:
— Какой-то Зал… Мемориальный Зал — так говорил Мики. Но когда он мне об этом рассказывал, я, кажется, невнимательно слушала и всё забыла.
Вскарабкавшись, как кошка, по обломкам ступеней, парень исчез под аркой. Утэна осталась одна. Её вдруг охватило странное чувство дежа-вю: словно она уже была здесь. Вот эта лестница, такая знакомая, будто не один раз она по ней ходила; там, куда забрался Кэн, должен быть вход в просторный вестибюль с множеством фотографий на стенах; дальше — кабинеты… Сердце девушки сжало необъяснимое чувство, казалось, она забыла что-то очень важное… кого-то, кто раньше играл важную роль в её жизни. И сейчас она словно стоит на обломках чьей-то судьбы перед дверью в собственное прошлое.
— Мемориальный Зал… — повторила Утэна едва слышно. — Мне это приснилось?
И тут же, охваченная волнением, в котором так странно смешались тревога и любопытство, она стала взбираться вверх по разрушенным ступеням. Движения её были так нервны, резки и нетвёрды, что на последних шагах она едва не сорвалась вниз. Нога скользнула по камню, и вместе с мыслью о неизбежном падении перед внутренним взором вдруг мелькнул неясный, словно окутанный туманом, облик юноши в синем мундире Академии, с розовыми волосами и печальным взглядом вишнёвых глаз. Юноша сделал шаг навстречу, и Утэна всем телом рванулась к нему, чувствуя, как теряет последнюю опору…
…Когда она всё же решилась открыть глаза, то обнаружила, что стоит под обгоревшим проёмом арки, прижимаясь спиной к колонне. Кэн держал её за плечи, он был так близко, что девушка чувствовала запах цветов, исходящий от его волос. В огромных серых глазах тревога, он волновался за неё, и сейчас ещё не успел успокоиться, — Утэна чувствовала, как бешено колотится его сердце совсем рядом.
— Ты с ума сошла! Зачем ты руки отпустила?! Я едва успел тебя поймать!
— Так это ты меня вытащил?
— А кто?
Утэна уткнулась носом в его плечо. Кэн растерянно гладил её по голове, успокаивал неловкими фразами и обнимал, всё крепче прижимая к себе. У него очень тёплые руки и добрые глаза, а тот, другой, был совсем не таким. Наверное, это всё и правда ей приснилось когда-то давно. Не стоит больше об этом думать…
Немного придя в себя после пережитого волнения, ребята сели рядом под аркой на обломки камней, насыпавшиеся сюда с упавших стен. Когда-то на этом самом месте действительно была дверь, а сейчас за порогом остался лишь провал, и внизу уже зеленели молодые деревья, тянущиеся к солнцу сквозь рухнувший пол.
— Ты замечательный, — внезапно сказала Утэна.
Щёки Кэна слегка порозовели от смущения.
— Да ладно, — пробормотал он. — Любой на моём месте поступил бы так же.
Девушка лукаво улыбнулась в ответ.
— Ну, не любой! Например, у Вакабы просто сил бы не хватило удержать меня, а Химэмия вообще бы сюда не полезла.
Кэн взъерошил пальцами волосы, словно раздумывая о чём-то, и, наконец, решившись, вдруг выпалил:
— Слушай, я давно хотел тебя спросить, что вас связывает с Анфи? Вы такие близкие подруги, но, кажется, у вас вообще нет ничего общего!
Глаза Утэны заблестели необъяснимой нежностью.
— Она такая заботливая, и мы живём в одной комнате, и вообще… — При этих словах девушка опустила взгляд на перстень с розой, который уже некоторое время теребила пальцами, и добавила: — Я как-то не задумывалась, почему мы дружим, но мне всегда хочется поддержать её, ведь на самом деле ей очень нужна поддержка.
— Ты веришь в настоящую дружбу? — спросил Кэн дрогнувшим голосом.
Утэна кивнула:
— Верю! Может быть, это глупо, но я всё равно верю, ведь ради этого стоит жить.
Закусив губу, Кэн отвернулся. Некоторое время он молча разглядывал окрестности, которые хорошо просматривались с этой высоты, а потом вдруг сказал, что ему пора. Они осторожно спустились вниз. Утэна отметила, что в глазах её друга появилось что-то новое: какая-то печальная сосредоточенность или тайная боль. Казалось, что и улыбается он сейчас через силу. Но это неудивительно: Кэн так сильно волновался за неё! Им обоим действительно надо отдохнуть.
Однако отдыхать Кэн не собирался. Проводив Утэну, он вернулся к развалинам Мемориального Зала, обогнул их и углубился в заросшую, давно не подстригавшуюся аллею. Какое-то время он бродил среди пышных кустов, внимательно оглядываясь по сторонам, и, наконец, поиски увенчались успехом: на полянке, озарённое солнечными лучами, белело небольшое надгробие, которое незадолго до этого он увидел с высоты развалин. «Тида Мамия», — гласила надпись. Рядом лежал свежий букет красных роз. Но, протянув руку, Кэн не смог коснуться ни роз, ни камня: голова вдруг закружилась, а перед глазами поплыл такой туман, что показалось, будто рука прошла сквозь надгробие, не задев его. «На сегодня, пожалуй, хватит…» — подумал Кэн, ощупывая лоб и протирая глаза. Ещё раз бросив взгляд на букет красных роз, он отправился назад, к развалинам, и вновь взобравшись по лестнице под обгоревшую арку, долго сидел, прислонившись спиной к колонне, которой недавно касалась девушка, так верящая в настоящую дружбу.

* * * * *

— Доброго вечера, господин Цукиёно! Рад, что вы откликнулись на моё приглашение.
Директор Академии был сама любезность и доброжелательность. Сейчас он свеж и изящен, словно едва распустившийся бутон: красная рубашка очень идёт ему, светло-сиреневые волосы красиво обрамляют смуглое лицо, а улыбка столь великолепна, что Оми уже догадывается о том, насколько безгранична в Академии власть этого сильного и обаятельного человека.
— Просто Оми, хорошо? Не будем раскрывать моё инкогнито.
Башня, где жил директор, была, пожалуй, самым высоким зданием Академии, и таким же подчёркнуто утончённым, как и человек, который обитал в ней. Поднявшись в лифте на верхний этаж, Акио проводил гостя в просторную комнату, в которой почти не было мебели, если не считать стола и двух белых диванчиков, зато у огромного окна стоял странный аппарат, напоминающий своим видом телескоп и в то же время не слишком на него похожий. Пока Оми с нескрываемым любопытством разглядывал удивительную машину, директор ненадолго вышел в соседнюю комнату и почти тотчас вернулся.
— Я попросил сестру приготовить нам чай. Она делает просто замечательное печенье, уверен, вам понравится!
— Если бы я знал заранее, что Химэмия ваша сестра, то попросил бы определить меня в другой класс, — сказал Оми. — Мне ужасно неловко, что сейчас она готовит чай своему однокласснику!
Акио улыбнулся и, жестом пригласив Оми присесть на диванчик, сам устроился напротив.
— Не однокласснику, а гостю своего брата, — заметил он, внимательно вглядываясь в голубые глаза юноши. — Анфи — моя единственная сестра, я очень её люблю, и она меня тоже, а потому всегда рада помочь. Но скажите, как вам нравится наша Академия? Теперь вы уже проникли почти во все её тайны и можете составить полное впечатление.
— Вы талантливый руководитель, господин Отори! — сказал Оми. — Здесь отлично всё организовано: преподавание, быт и отдых учеников. Мы с друзьями, обмениваясь впечатлениями, не нашли ничего, к чему можно было бы придраться. Я очень рад, что судьба привела меня именно к вам!
Последняя фраза была сказана не случайно и произвела именно тот эффект, на который рассчитывал Оми: Акио легонько кашлянул с показным смущением и, словно бы случайно, переменил позу, — теперь их руки на столе почти соприкасались.
— Ваша похвала очень льстит моему самолюбию, — ответил Акио, не сводя взгляда со своего гостя, а затем чуть наклонился вперёд и добавил значительно тише: — Ведь в вашей семье талант руководителя передаётся по наследству, я не склонен заблуждаться относительно вашего возраста. Вы, Оми, серьёзный человек, и без сомнения унаследовали лучшие черты вашего рода. Скажите, почему вы не хотите открыто носить имя Такатори? Это сила и власть над людьми. Вы могли бы покорять и разбивать сердца женщин, могли бы взять под защиту жизни тех, кто вам дорог. Сейчас вы ещё молоды, и, возможно, не осознаёте тех преимуществ, которые способно дать громкое имя. Но, поверьте моему опыту, даже если вам не нужна власть, иногда, в тяжёлые минуты, её преимуществ ничто не может заменить.
Оми молча опустил глаза. Дядя имел власть, она не спасла его. Громкое имя не спасло и Оку, его погибшую сестру. Он — Вайсс, убийца, по-другому уже не будет. Но, может быть, этот человек всё-таки прав? То, чего не может Цукиёно Оми — взять на себя грехи своих друзей и пролитую ими кровь, — может Такатори Мамору. Он может стать Персией, сменив дядю на этом посту, координировать действия трёх тайных организаций — «Критикер», «Вайсс» и «Крашерс», — чтобы наказывать тех, кто причиняет людям зло, обходя закон. Он может использовать своё имя и положение в обществе только для этого, потому что он — Вайсс.
Идея этой стажировки возникла тогда, когда дедушка рассказал об «Эпитафии» — тайной организации, уносящей множество невинных жизней. Все нити вели в Академию Коа, и Мамору боялся ошибиться, послать Вайсс на задание без должной подготовки. Но тогда это всё равно казалось почти игрой, Оми не мог поверить в то, что способен стать Персией. Сейчас же слова директора Академии Отори прозвучали для него, как голос судьбы.
Акио удивлённо поднял брови, но мгновение спустя черты его лица разгладились. Должно быть, он заметил смятение гостя, однако, не подозревая, чем оно вызвано на самом деле, приписал его успехам своего личного обаяния. Директор Академии гипнотически заглянул в глаза Оми — и положил ладонь на его руку, ободряюще сжимая похолодевшие от волнения пальцы. Однако юноша был так глубоко погружён в свои мысли, что не сразу понял смысл этого жеста. Он только пробормотал:
— Благодарю вас, господин Отори. Вы даже сами не представляете, как сильно помогли мне…
— Я рад! — чарующе улыбнулся Акио.
Легко стукнула открывающаяся дверь, на пороге показалась Химэмия с подносом, на котором стояли чашки, вазочка с печеньем и букет цветов. Только теперь Оми осознал, в каком неловком положении застала его одноклассница! Покраснев, он тут же выдернул свою руку из руки Акио и принял скромную позу, полагающуюся гостю. Глаза директора Академии откровенно смеялись, а улыбка была всё так же недвусмысленна. Химэмия, казалось, не заметила этой игры. Поставив поднос на стол, она приветливо поклонилась гостю. Но едва увидев цветы, Оми обомлел, чуть не открыв рот от удивления: в вазочке стоял букет фрезий.
— Химэмия, ты побудешь с нами? — живо спросил он, с одной стороны, не желая больше оставаться с Акио наедине, с другой — горя нетерпением узнать, как эта девушка догадалась, что фрезия — его кодовый цветок.
— В самом деле, Анфи, — кивнул её брат, переведя взгляд с очаровательно порозовевших щёк гостя на вежливо-бесстрастное лицо сестры, — почему здесь только две чашки?
— Я не хотела вам мешать, — сказала она. — Но если ты просишь, брат…
Оми обратил на неё умоляющий взгляд. Ему показалось, что в зелёных глазах за стёклами очков мелькнула искра благодарности. Девушка поспешно принесла ещё одну чашку и села рядом с Акио, почти незаметным заботливым и нежным жестом коснувшись его руки. «Кажется, я влип…» — подумал Оми.
— Послушай, Химэмия, — поинтересовался он вслух, — у тебя в оранжерее так много чудесных роз, почему ты принесла фрезии?
Одноклассница улыбнулась ничего не означающей улыбкой.
— Анфи так много общается с растениями, и так мало с людьми, что каждый человек, похоже, для неё тоже ассоциируется с определённым цветком, — ответил вместо девушки её брат. — Мне она всегда приносит розы.
Химэмия кивнула:
— Это так. Почему-то мне показалось, что эти цветы очень подходят тебе.
— Ты сама похожа на цветок, на розу — такая же красивая, — сказал Оми и тут же, осекшись, снова внимательно взглянул на девушку. Он вспомнил, как Ая рассказывал им про разговор президента Школьного Совета со своей сестрой, случайно услышанный им в клубе кэндо. «Она победила тебя и отбила Невесту-Розу…» Девушка, похожая на розу — сестра директора Академии, неразлучная подруга Утэны. Утэна всегда носит на пальце это удивительное кольцо, какие есть только у избранных, и роза на печатке явно напоминает ей о Химэмии, — об этом говорил Кэн. К тому же, при первой встрече Акио упоминал про каких-то дуэлянтов. Теперь, кажется, становится понятно, почему все члены Школьного Совета, обладатели таких же колец, спортсмены. Они сражаются друг с другом! Пока не ясно, по какой причине, но зато ясно, что — вернее, кто — является наградой за победу. И если его догадки верны, то Химэмия — не обычная девушка, в ней заключена какая-то особая сила. Значит, не стоит удивляться, если однажды она словно бы случайно подарит Ёдзи каттлею, а Кэну горечавку…
Все эти мысли промелькнули в голове за секунду; Анфи тем временем скромно опустила голову и тихо произнесла:
— Я не привыкла, когда меня так хвалят… Давайте поговорим о чём-нибудь другом.
Акио рассмеялся, ласково обнял сестру, и они действительно заговорили о другом.

(продолжение в комментариях)

@темы: Shoujo Kakumei Utena, Weiss Kreuz, кроссовер, стихи, фанфик, цикл

---

Цикл "Алхимик". Часть 2 "Шахматы"

#Shoujo_Kakumei_Utena, #Weiss_Kreuz, фанфик

Название: Шахматы (Цикл "Алхимик". Часть 2)
Автор: Lady Garet
Бета: forion
Каноны: Shoujo Kakumei Utena, Weiss Kreuz
Размер: миди, 4214 слов
Пейринг/Персонажи: Сайондзи Кёити, Микагэ Содзи, Синохара Вакаба; Хондзё Юси (Конь), Хондзё Тайё, Ферзь
Категория: джен
Жанр: AU, hurt/comfort, приключения, кроссовер
Рейтинг: G
Краткое содержание: Ты лишь фигура в чужой игре, твоя судьба определяется чужими правилами, и ничего невозможно изменить. Но вдруг случается странное: появляются неизвестные шахматисты, предлагают то, от чего невозможно отказаться, и ты неожиданно становишься хозяином положения в той партии, которую уже считал проигранной.
Примечания: Кроссоверная вселенная Shoujo Kakumei Utena и Weiss Kreuz. Канонные события не изменены. Цикл "Алхимик" состоит из четырёх частей: Алхимик, Шахматы, Стажировка, Во имя музыки. Бонус: Музыка, меняющая вечность. Написано на ФБ-16 для команды "Yuri Penguin Utena"

1

О том, чтобы вернуться домой, нечего было и думать. И хотя Сайондзи совершенно не представлял, что делать дальше, перспектива объясняться с родственниками по поводу своего исключения из Академии виделась ему гораздо ужаснее, нежели ночёвка в какой-нибудь подворотне вместе с бродягами. Потомок древнего рода, аристократ, младший отпрыск, на которого вся семья возлагает большие надежды, — и вдруг такой позор! Разумеется, его оправданий никто не будет слушать, да и сам он вряд ли станет оправдываться. Во-первых, не позволит гордость. А во-вторых, о чём ему говорить? Не о том же, что Сайондзи Кёити не умеет держать себя в руках! Ведь их дуэль с Тогой напоминала обычную мальчишескую драку, когда вчерашние друзья становятся соперниками и начинают выяснять, кто из них лучше и главнее.

Впрочем, в этой нелепой истории был и ещё один момент, о котором Кёити тоже не решился бы рассказать родне: Химэмия Анфи. Она не простая девушка, а Невеста-Роза, обладающая невероятной волшебной силой. В том, что дуэлянты сражаются за право пользоваться этой силой, нет ничего странного: любая борьба без награды теряет смысл, а Химэмия, по сути, — лишь ценный приз. Но иногда Кёити признавался себе в том, что смотрит на Невесту-Розу несколько иначе: видит в ней не просто вместилище волшебства, а девушку, и даже больше — свою потенциальную жену. В самом деле, Анфи скромна, послушна, хорошо воспитана, и по-своему даже красива. То, что род её не столь знатен, как род Сайондзи, тоже в скором времени перестанет иметь значение. Когда Акио — директор Академии и старший брат Анфи — женится на Отори Канаэ, дочери владельца Академии (вопрос уже решён, надо только дождаться свадьбы), можно будет по всем правилам посвататься к Химэмии. Однако пока рано говорить родным о своих планах по поводу женитьбы. Тем более сейчас, когда этот самый Акио с позором выдворил его из Академии!

Эти невесёлые мысли довели несчастного Кёити до столь мрачного состояния духа, что он уже подумывал, не настало ли время проявить гордость и свести счёты с жизнью по примеру настоящих самураев. Но ни катаны, ни ножа у него всё равно не было, и юноша только вздохнул, с досадой сказав себе, что придётся, видимо, просто и бесславно погибнуть в какой-нибудь уличной драке. Потому что домой он не вернётся, он так решил.

Сайондзи бродил по широким, ярко освещённым улицам, на которых кипела жизнь, но всё равно вечерний город казался ему мрачным, вполне отвечающим собственному настроению. Куда он сейчас пойдёт? Где остановится ночевать? Без денег его не пустят ни в одну гостиницу. А завтра надо будет ещё думать о том, как достать еду и что вообще делать дальше?

Наконец Сайондзи свернул в одну из глухих подворотен в надежде найти укромное место, где можно было бы дождаться утра, не привлекая к себе внимания прохожих. Но, словно в ответ на его мысли, из темноты вдруг донеслись звуки борьбы, а через несколько секунд, блеснув в лунном луче длинным лезвием, прямо под ноги упал боевой нож. «Ого!» — только и успел подумать незадачливый самурай, поднимая оружие. То, что он неожиданно оказался втянутым в чужую схватку, было ясно, как белый день. Но, судя по ножу, это вовсе не уличная драка, а скорее, бандитская разборка.

На этом размышления закончились, потому что сзади вдруг кто-то навалился, и Сайондзи, переходя к обороне, ударил его тяжёлой рукоятью обретённого оружия. Бродяга в чёрной маске, вооружённый таким же ножом, охнул, чертыхнулся и ринулся вперёд. Однако упражнения на Дуэльной Арене не прошли даром: ловко увернувшись, Кёити полоснул нападавшего длинным лезвием. Тот упал, сражённый двойным ударом — спереди и сзади. Сайондзи оказался стоящим лицом к лицу с молодым блондином в светлом плаще, испачканном кровью. Удивлённым взглядом он отметил ещё белые перчатки и белый, вычурно завязанный шарф с необычной эмблемой, напоминающей шахматного коня.

— Извини, что так вышло, — кивнул незнакомец в торопливом приветствии. — Остался один.

Последняя схватка заняла несколько секунд: человек в белом плаще быстро, как фокусник в цирке, сдёрнул с пояса странный гибкий предмет, в воздух со свистом взвилась стальная молния, и последний бродяга упал, брызнув фонтаном крови. Сайондзи не успел опомниться, как его новый знакомый так же быстро свернул и застегнул на поясе своё опасное оружие и, кивком головы пригласив следовать за собой, нырнул в щель между высокими домами. В подворотне остались лишь пять трупов в чёрных масках.

Бег сквозь тёмные переулки показался вечностью. Незнакомец уверенно находил дорогу в сети одинаковых перекрёстков. Впереди мелькало белое пятнышко его плаща, и Кёити ничего не оставалось делать, как следовать за своим провожатым: оставаться в городе совсем не хотелось. Наконец, вынырнув из очередной подворотни, они остановились на дороге, ведущей в пригород. Фонарей и машин здесь не было, зато на ясном ночном небе блестели звёзды.

— Хондзё Юси, — представился незнакомец, снимая испачканный плащ и выворачивая его наизнанку, так, чтобы не было видно крови. — Ещё раз прошу прощения: из-за меня твой вечер получился не слишком весёлым.

Едва отдышавшись, Сайондзи только мрачно усмехнулся.

— Наоборот, — заметил он, — слишком весёлым… Скажи, зачем тебе лишний свидетель? Почему ты заодно с ними не убил и меня?

С минуту Хондзё в молчаливом удивлении взирал на Кёити, словно пытаясь по внешности составить о нём первое представление, а потом вдруг расхохотался, озорно сверкнув голубыми глазами:

— Ты ведь аристократ и учишься в какой-нибудь элитной академии, верно? В этих модных учебных заведениях способны запудрить мозги кому угодно! Пойдём ко мне, наша усадьба здесь недалеко.

Чувствуя, что сейчас вот-вот покраснеет от стыда, Сайондзи всё-таки представился, и они зашагали вместе по тёмной дороге. Пока добирались до усадьбы, Юси рассказал, что работает в частном охранном агентстве.

— Оружие я всегда ношу с собой, мало ли что, — говорил он. — Но сегодняшнего нападения не ожидал. Представления не имею, кто бы это мог быть? Возможно, месть какой-то банды, или провокация, ведь к услугам нашего агентства часто прибегают очень влиятельные люди. Но ты мне здорово помог: эти твари решили, что нас несколько, и немного растерялись, а я успел воспользоваться. Так что я — твой должник!

В ответ Сайондзи мрачно кивнул, думая о том, что на самом деле неизвестно, кто чей должник: если бы не Хондзё, ему бы точно пришлось ночевать на улице. Следовать примеру самураев больше не хотелось: кровавая стычка с бандитами резко повернула мысли юного аристократа в сторону того, что жизнь, в общем, неплохая шутка, и сводить с ней счёты пока рано.

На усадьбу молодые люди добрались уже глубокой ночью, когда все окна в доме были потушены. Однако едва Хондзё повернул ключ в замке и зажёг в передней свет, как через перила лестницы, ведущей на второй этаж, свесилась очаровательная головка молоденькой девушки.

— Юси, это ты, братик? — прозвенел её радостный голосок.

— Да, Тайё, это я. А ты почему не спишь? — притворно строго поинтересовался старший брат. Однако девушка, не поверив этому строгому тону, радостно рассмеялась:

— Сегодня ночью видела во сне, что ты придёшь! А сны меня никогда не обманывают! Потому я ждала тебя и не ложилась.

Держась за перила, Тайё стала медленно и осторожно спускаться по лестнице, неуверенность её движений показалась Сайондзи странной. Однако когда девушка протянула вперёд руку, явно ориентируясь на звук, стало ясно, что она слепа. Сделав несколько шагов навстречу, Хондзё ласково обнял сестру. Глаза его светились нежностью, а за суровым тоном угадывалась радость человека, вернувшегося к родным после долгой разлуки.

— А теперь быстро иди в постель! — сказал он. — Не волнуйся, я пробуду дома несколько дней, за это время мы ещё успеем надоесть друг другу!

Угадав, что брат и не думает сердиться, Тайё снова рассмеялась.

— Юси, а кто с тобой? — спросила она. — Это Ран?

Хондзё опустил глаза. Улыбка на его лице тут же сменилась выражением печальной задумчивости.

— Нет, — ответил он. — Нашего гостя зовут Кёити, он учится в Академии Отори, и завтра вы обязательно побеседуете обо всём. А сейчас — спать!

На этот раз девушка послушно кивнула и, пожелав молодым людям доброй ночи, ушла к себе, на второй этаж. Глядя ей вслед, Хондзё сказал:

— Ещё ребёнком Тайё попала в аварию и потеряла зрение. В пределах усадьбы она хорошо ориентируется, и даже иногда уходит гулять одна. Но я не говорю ей о том, где работаю: сестра меня очень любит, не хочу её волновать.

Проводив гостя в отведённую для него комнату, Хондзё пожелал ему доброй ночи и отправился к себе. Его лицо всё ещё хранило выражение глубокой, тайной грусти, вроде бы никак не связанной с сегодняшними событиями, и Сайондзи подумал о том, что ложиться Юси не собирается. Зато сам он решил сполна воспользоваться предложенным гостеприимством: кто бы мог подумать, что этот ужасный во всех отношениях день закончится настолько удачно? Быстро перекусив, Кёити сразу рухнул в постель, не терзаясь больше мыслями и сомнениями.

Проснувшись с первыми лучами солнца, Сайондзи некоторое время лежал, глядя в потолок и поражаясь тому, как сильно, по сравнению со вчерашним днём, изменилось его настроение. Драка с Тогой, устроенная на Арене Дуэлей без разрешения Края Света, позорное изгнание его из Академии и даже кровавая стычка в подворотне — всё это за ночь отдалилось и потеряло свои краски. Поблекло даже лицо Химэмии: оно незаметно сменилось на милое личико слепой сестрёнки Хондзё. Кёити никогда не считал себя чувствительным человеком, более того, полагал, что настоящий воин не имеет права предаваться сентиментальности, но вчерашние события заставили его посмотреть на эти вещи под другим углом.

Хондзё Юси, безусловно, настоящий воин: он работает охранником, рискует жизнью и, наверное, уже не первый раз имеет дело с бандитами, поскольку очень ловко управляется со своим странным оружием. А ещё, когда надо, без лишних моральных терзаний умеет убивать. Но к своей сестре Хондзё относится с такой нежностью, какую сам Сайондзи никогда бы не проявил ни к одной женщине на свете. И это вовсе не потому, что Тайё ничего не видит и ей приходится тяжелее, чем остальным. Юси оберегает и балует сестру просто потому, что очень любит её. То есть, получается, если настоящий воин не ведёт себя с девушками грубо, то это вовсе не говорит о его слабости? Додумавшись до такой мысли, Сайондзи удивлённо почесал в затылке: раньше ничего подобного ему в голову не приходило.

На улице совсем рассвело, а по звукам и запахам, доносящимся из-за двери, можно было определить, что обитатели усадьбы тоже проснулись. Подняв гардины, Кёити уже собирался спуститься в гостиную, как увидел, что к дому подъехала машина. Это было модное, не лишённое изящества авто, за рулём которого сидела молодая женщина в шарфе с такой же эмблемой, которую вчера Сайондзи заметил на шарфе Юси, только шахматная фигура на нём была другой. Лиловые волосы дамы снова воскресили в памяти образ Химэмии, и Кёити остановился у окна, наблюдая, что же будет дальше. Однако, вопреки его ожиданиям, женщина не стала выходить из машины, зато из дома вышел Хондзё. Приблизившись, он склонил голову в галантном приветствии, дама что-то сказала ему через опущенное стекло и уехала, а Юси вернулся обратно. Сайондзи было любопытно, кто эта женщина, и почему она не зашла в дом, но спрашивать было невежливо, а строить разные догадки — некрасиво, поэтому он усилием воли попытался переключиться на мысли о том, что же ему самому делать дальше. Вопрос был весьма актуален, и ответа на него, к сожалению, не находилось.

Но после завтрака, пригласив гостя в свой кабинет выпить по чашечке кофе, Хондзё сам заговорил на темы, столь занимавшие Кёити.

— Почему ты вчера не сказал мне о том, что у тебя проблемы в Академии? — спросил Юси, устраиваясь в кресле за широким дубовым столом.

— Я и так пользуюсь твоим гостеприимством, не хватало ещё, чтобы ты решал мои проблемы. Но откуда ты знаешь? — удивлённо поднял брови Сайондзи.

Юси улыбнулся:

— Утром сюда заезжала моя начальница…

— Начальница? Та дама с лиловыми волосами?

— Красивая, правда? — лукаво подмигнул Хондзё, заметив, как Кёити отворачивается в попытке скрыть смущение. — Я звонил ей, рассказал о вчерашней стычке и о том, как ты меня выручил. Ферзь успела навести справки… Надеюсь, ты не будешь против, если мы немного посодействуем твоему восстановлению в Академии?

Сайондзи мрачно глянул на хозяина дома. Отказаться от подобного предложения было бы верхом глупости, но и принять его просто так, не предложив ничего взамен, тоже невежливо. А предложить он ничего не мог. Однако, заметив замешательство гостя, Хондзё только беспечно махнул рукой:

— Можешь не считать себя обязанным! Кажется, Ферзь имеет на вашу Академию свои планы. Во всяком случае, ехать туда мне она не позволила: пошутила, что мужчинам нельзя доверять столь деликатные задания. Думаю, скоро всё устроится самым лучшим образом.

Сайондзи вздохнул с некоторым облегчением. Но тут же ему снова пришлось крепко задуматься, потому что Хондзё вдруг сказал:

— Только, к сожалению, я не могу предложить задержаться у меня до того, как вопрос с твоим восстановлением в Академии окончательно решится. Это слишком опасно и для тебя, и для Тайё. Завтра я сам уеду отсюда на съёмную квартиру: вчерашнее нападение не было случайностью, и мне не следует привлекать к дому лишнее внимание. Будет лучше, если ты вернёшься в Академию и пока поживёшь у кого-нибудь из друзей. В городе тебе теперь тоже опасно оставаться.

2

— Добрый день. Вы — Микагэ Содзи, руководитель круга Чёрной Розы?

— Да. С кем имею честь?

Плотно прикрыв за собой дверь в кабинет, дама улыбнулась. В этой улыбке не было кокетства, и учёный сразу понял, что его посетительница не имеет отношения к Академии, а разговор будет деловым. Однако взгляд невольно задержался на её внешности дольше, чем следовало бы: лиловые волосы того же оттенка, что у Невесты-Розы, родинка в уголке губ, так больно напомнившая Токико, любопытная эмблема на шарфе. Во всём остальном дама походила на секретаршу крупного босса в большой компании — стиль одежды, манера поведения… Впрочем, делать какие-либо выводы было пока рано, и Микагэ придвинул посетительнице кресло, кивком головы давая понять, что готов к беседе.

Выдержав небольшую паузу, во время которой взгляд чуть прищуренных сиреневых глаз с длинными ресницами непринуждённо скользнул по кабинету, женщина снова улыбнулась. Микагэ мог поклясться, что этот взгляд сканировал все детали обстановки, даже мельчайшие, вплоть до не заточенного карандаша, забытого на книжной полке.

— Моё имя — Ферзь, я представляю один элитный шахматный клуб. Нам рекомендовали вас, как независимого эксперта, хорошо знающего своё дело.

— Мне трудно судить о том, насколько я профессионал в каком-то деле. Всё зависит от поставленной задачи, — сказал Микагэ без всякого выражения в голосе.

Ферзь с ходу поняла намёк, её последующие слова не заставили в этом усомниться:

— То, что вы — человек действия и не любите пустых разговоров, как раз выдаёт в вас профессионала, господин… Нэмуро. Думаю, с этим выводом спорить бессмысленно.

— Допустим, — ответил Микагэ после короткой паузы, вызванной замешательством. В его остром взгляде, брошенном на посетительницу, сверкнула настороженность. Однако женщину нисколько это не смутило, она продолжила тем же непринуждённым тоном:

— Если вы хоть раз играли в шахматы, то знаете, что в этой игре не приветствуются действия, совершённые в порыве эмоций. Каждому ходу требуется точный расчёт. Однако бывают ситуации, когда игроки сами не в силах отвлечься от событий, происходящих на шахматной доске, они видят их только с позиции своих фигур — чёрных или белых, в зависимости от того, кто какими играет. Эмоции берут верх над разумом, и сторона теряет преимущество. В такие моменты очень полезно бывает пригласить независимого эксперта — профессионального шахматиста, не участвующего в игре. Разумеется, чем выше уровень эксперта, тем щедрее его награда.

Несколько минут учёный молча смотрел в окно, обдумывая предложение. Краем глаза он отметил, что Ферзь не выказывает ни малейшего нетерпения, она одновременно спокойна и сосредоточена, — словом, ведёт себя, как настоящий шахматист. Выждав ровно столько, чтобы использовать всё преимущество взятой паузы, тем не менее, не позволив ей превратиться в неловкое молчание, Микагэ сказал:

— Насколько я понимаю, у вас есть некоторые данные о возможных ходах ваших шахматных противников. Я должен их проанализировать, чтобы помочь вам разработать дальнейшую стратегию игры.

Ферзь утвердительно кивнула:

— Именно так.

— А вас не смущает то, что я не спрашиваю, какими фигурами вы играете — белыми или чёрными? — Сцепив руки в замок, Микагэ, наконец, позволил себе улыбнуться: исход переговоров был уже решён, осталось только обсудить детали.

— Полагаю, вам это не интересно: вы же не участвуете в партии в качестве игрока. И если завтра к вам обратятся за помощью наши противники, то никто не сможет вам запретить сделать для них такой же независимый анализ.

— Разумеется. Но я учёный, поэтому, прежде чем взяться за решение какой-то коммерческой задачи, я должен быть уверен, что эта задача мне интересна.

Ферзь вдруг рассмеялась. Жестом, в котором сквозило едва заметное кокетство, достала из сумочки диск и протянула его через стол. Пальцы их на секунду соприкоснулись, а взгляды встретились. «Токико, почему я в каждой женщине вижу тебя?..» — мелькнуло в голове Микагэ. И снова он с неудовольствием отметил, что не может отвести глаз от родинки на лице собеседницы.

— Профессор, иметь с вами дело — одно удовольствие! Вижу, мы отлично друг друга понимаем, — тем временем заметила Ферзь. — Что касается вознаграждения, не стесняйтесь: наш шахматный клуб располагает большими возможностями. Его члены — очень разные люди, специалисты в разных областях. К примеру, для нас не составит труда достать какие-нибудь редкие реактивы, необходимые для ваших исследований. С деньгами ещё проще: любая озвученная вами сумма сразу же упадёт на указанный вами счёт. Да-да, мне говорили, что вы не берёте денег за свои услуги, но всё-таки я считаю, что профессионализм должен быть вознаграждён по достоинству. Тем более, что ваши личные исследования находятся на завершающей стадии, не так ли? Поверьте, я как никто знаю, насколько неприятно бывает замораживать партию, которую уже почти выиграл, всего лишь из-за отсутствия одной важной мелочи, вроде некоторой суммы денег.

Усмехнувшись, Микагэ бросил в сторону посетительницы ещё один быстрый взгляд, похожий на вишнёвую молнию, а затем, написав на листке названия необходимых реактивов, сумму и номер счёта, сказал:

— Да, кажется, мы с вами нашли общий язык. Боюсь, вашим шахматным противникам в любом случае придётся искать себе другого консультанта. Как мне дать вам знать, что расчёты готовы?

— Сбросьте СМС от своего имени на этот номер, и на следующий день к вам приедет один из наших игроков. Он представится какой-нибудь шахматной фигурой, и на нём, как у меня, будет шарф с эмблемой нашего клуба.

— Хорошо. Рад был знакомству, госпожа Ферзь.

Дама встала, собираясь уходить, но уже у двери она вдруг обернулась и, многозначительно приложив палец к губам, негромко произнесла:

— Профессор, возможно, эта информация будет вам интересна. Один из учеников Академии — Сайондзи Кёити — недавно оказал нашему клубу услугу. Мы уговорили его не уезжать, а пожить у кого-нибудь из друзей до тех пор, пока не разрешится недоразумение с его отчислением.

Микагэ склонил голову, давая собеседнице понять, что информация попала в нужные руки и меры скоро будут приняты. Улыбнувшись на прощание, Ферзь вышла из кабинета.

— Шахматная королева… — пробормотал учёный, наблюдая в окно, как его недавняя посетительница лёгкой походкой направляется прочь от Мемориального Зала. — Теперь я точно уверен, что вы играете белыми, а этот заказ — не последний. Но вы правы, у нас тут проходит совершенно другая партия. Сайондзи — ценная фигура, и Акио не следовало так неосмотрительно выводить его из игры.

С некоторых пор Микагэ уже не был уверен в успехе дуэлей Чёрных Роз, но не в его характере было сдаваться, не испробовав все возможные варианты. К тому же сейчас надо было тянуть время как можно дольше, отвлекая внимание Акио от других исследований Микагэ. Работа, предложенная шахматным клубом — организацией, не связанной с Академией Отори и неподконтрольной её директору, — давала профессору дополнительные ресурсы для следующего хода, а следовательно, наделяла его преимуществом в игре.

Когда Ферзь совершенно скрылась за поворотом дорожки, Микагэ перевёл взгляд на портрет, всегда стоявший на его письменном столе, и мягко улыбнулся:

— Потерпи, Мамия, уже совсем скоро…

3

Хондзё сдержал обещание: через несколько дней Сайондзи был восстановлен в Академии и даже возвращён в Школьный Совет. День его возвращения ознаменовался таким триумфом, что Кёити на радостях решил не придавать значения странным событиям, случившимся с ним за эти несколько дней.

Предложение Юси «тайно пожить в Академии у друга» заставило Сайондзи серьёзно задуматься. Идти к Тоге не позволяла гордость, к тому же он не был уверен, что лучший друг или его болтливая сестра тут же не выдадут его Акио. Перебрав в уме всех школьных товарищей, Кёити с горечью признался себе, что обратиться за помощью ему не к кому. Одноклассники непременно проболтаются, а перед членами Школьного Совета стыдно появляться в столь униженном положении, хотя Дзюри или Мики точно никому бы не рассказали о его тайном пребывании в Академии. Вариант обратиться к Утэне Сайондзи даже не рассматривал: скорее рухнет башня Академии, чем он придёт к этой выскочке, считающей себя принцем! Но, кажется, у Утэны есть подруга — Вакаба, и эта девушка когда-то проявляла к нему очень тёплые чувства…

Кёити вспомнил Тайё, и это придало ему смелости. Попросить помощи у девушки, — почему бы нет? Конечно, он никогда не будет таким галантным, как Хондзё, но для начала можно попробовать просто вести себя не так грубо. Стать настоящим воином это не помешает, но вдруг Вакаба и правда поможет ему?

Подруга Утэны в самом деле оказалась очень милой и заботливой. Она не выгнала Сайондзи, не подняла его на смех, а напротив, старалась всячески поддержать и ободрить. Это тёплое отношение немного скрашивало напряжённое ожидание и наводило на мысль о том, что девушку стоило бы отблагодарить. Но что он может предложить, не имея ни денег, ни даже возможности просто выйти на улицу в ближайший магазин? Может, смастерить что-нибудь? Вдруг Вакабе понравится, ведь она так непритязательна! И Сайондзи начал делать заколку. Именно в тот момент, когда украшение было почти закончено, и появился Микагэ.

Этого гениального старшеклассника с розовыми волосами и неприятной манерой не замечать окружающих Сайондзи видел в Академии и раньше, но мельком, случайно встречаясь в коридорах или библиотеке. Заговаривать с ним первым не хотелось: Микагэ казался слишком надменным, к тому же вечно погружённым в какие-то свои, непонятные для прочих учеников заботы. Эта отстранённость и намеренное подчёркивание дистанции чем-то напоминали поведение Арисугавы, но Дзюри всё-таки девушка (кто знает, что у них в действительности на уме?) и член Школьного Совета. Микагэ в Академии тоже имел особый статус, вёл собственный проект — семинар, по поводу которого общался только с Акио. То, что директор выделил этого ученика среди прочих, приблизил к себе и доверяет ответственные задания, которых не даёт даже членам Школьного Совета, было для Сайондзи серьёзной причиной, чтобы не любить Микагэ.

Однако по злой насмешке судьбы именно этот неприятный тип и оказался его спасителем. Конечно, Микагэ промолчал о том, кто просил его вступиться за Сайондзи, и вообще, по его словам выходило, что он один здесь такой умный и знает всё на свете. Но Сайондзи вдруг вспомнил, как начальница Хондзё — красивая дама с лиловыми, как у Химэмии, волосами — не позволила Юси ехать в Академию. «Всё верно: спокойно разговаривать с этим Микагэ смогла бы только она! — думал Кёити, подозрительно разглядывая гостя. — Хондзё слишком прямолинейный, да и у меня самого сейчас руки чешутся съездить ему по физиономии!» Но Сайондзи был не в том положении, чтобы отказываться от помощи, к тому же боялся проявить неблагодарность по отношению к Хондзё и его начальнице, которые не забыли о нём, несмотря на свои многочисленные и, без сомнения, более важные заботы. Поэтому пришлось принять предложение руководителя круга Чёрной Розы и отдать ему заколку, предназначавшуюся в подарок Вакабе. Столь небольшая награда казалась прихотью, и это окончательно убедило Сайондзи в том, что за его восстановление в Академии Микагэ уже заплатили.

Конечно, обещание, данное Вакабе, сдержать не удалось. Это было неприятно, но не смертельно. В конце концов, разве Вакаба не хотела бы, чтобы Сайондзи вернулся в Академию? Разве она не радовалась бы за него? Но, как выяснилось позже, подруга Утэны смотрела на ситуацию как-то иначе. Сцену своего объяснения с Вакабой Кёити вспоминал теперь как кошмарный сон: от нелепости и нереальности этой сцены веяло чертовщиной, и, едва очнувшись после обморока, Сайондзи решил, что без Микагэ здесь точно не обошлось. Но идти на конфликт с руководителем круга Чёрной Розы он не собирался и потому предпочёл просто скорее забыть о случившемся. Тем более что его триумфальное возвращение к учёбе и прежним обязанностям члена Школьного Совета с лихвой восполняло все неприятности.

В день, когда Сайондзи был восстановлен в Школьном Совете, дуэлянты уже возвращались с заседания, как вдруг увидели, что по ступеням Мемориального Зала спускается незнакомый молодой человек с открытым взглядом и благородной осанкой. Светлые волосы его шевелил ветерок, руки были беззаботно заложены в карманы белого летнего пальто, а на шее красовался вычурно завязанный шарф с необычной эмблемой.

— Какой красавчик! — заметил Тога, первый обративший внимание не незнакомца. — Интересно, он тоже участвует в семинаре Микагэ?

— Нет, просто так заходил, по старой дружбе, — с издёвкой в голосе ответил Сайондзи: в Академии всем было известно, что у Микагэ нет друзей, и просто так, без важной необходимости, в Мемориальный Зал вообще никого не заманишь.

Но Кёити сразу узнал Хондзё. К огромному удивлению товарищей он направился навстречу незнакомцу и по-приятельски поздоровался с ним за руку. Президент Школьного Совета проводил своего друга взглядом, в котором ясно читалась досада шахматного игрока от столь удачного хода, сделанного соперником.

Юси, видимо, тоже обратил внимание на группу учеников в необычной для этой Академии форме, и, выделив взглядом юношу с зелёными волосами, приветливо ему кивнул.

— Вижу, у тебя уже всё в порядке? — спросил он, пожимая протянутую руку.

— Да, благодаря вам, всё получилось: Микагэ нашёл меня и устроил мои дела. — Сайондзи вдруг усмехнулся и добавил с оттенком некоторого самодовольства: — Он даже поднял мой авторитет на ещё большую высоту, чем раньше: в Академии уже ходят слухи, что за меня вступился круг Чёрной Розы. А поскольку организация очень влиятельная, значит, я тоже — важная фигура!

Хондзё рассмеялся:

— Это был бонус! За то, что Ферзь сумела расположить к себе этого мрачного человека!

— Ты о чём? — не понял Сайондзи.

Юси задумчиво поднял глаза на высокие, не лишённые изящества, колонны Мемориального Зала, рядом с которым они стояли, и негромко сказал:

— Удивительное здание: внутри и снаружи оно производит совершенно разное впечатление… Да, Микагэ не из тех людей, кого хочется просить об услуге, и быть ему обязанным я не пожелал бы даже врагу. Но он — учёный, а у учёных имеется какой-то свой, непонятный нам, кодекс чести. Не знаю, что сказала ему Ферзь, я бы точно не нашёл нужных слов. Но в итоге Микагэ сделал даже больше, чем мы от него ожидали.

— Вот как? — удивлённо протянул Сайондзи. — А мне он показался очень неприятным типом. Я никогда не принял бы от него помощи, если бы не догадывался, что предложение исходит от вас.

— И, наверное, был бы прав… Но так или иначе он — гений, а с этим не поспоришь.

Кисло улыбнувшись, Сайондзи тоже глянул на мрачную громаду Мемориального Зала и предложил Хондзё проводить его до ворот Академии.

@темы: Shoujo Kakumei Utena, Weiss Kreuz, кроссовер, фанфик, цикл

---

Рейджи Котобуки: профайл

#Uta_no_Prince_sama, перевод. Оригинал тут

Рейджи Котобуки
~ Он ведёт себя как клоун, но в некоторых случаях становится резким ~



Также известен как: Lazy (Лентяй)

Характеристики
Возраст (игра): 25 (Debut/All Star), 26 (All Star After Secret)
Возраст (аниме): 25-26 (сезон 2), 28+ (сезон 3)
День рождения: 13 июля
Гороскоп: Рак
Рост: 173 см (5’ 8”)
Вес: 74 кг (163 фунта)
Пол: мужчина
Группа крови: B

Академия Саотомэ — блоки с:
- Quartet Night
- Отоя Иттоки, Токия Ичиносе
- Отоя Иттоки
- Ай Миказе, Нацуки Синомия

Инструмент: маракасы
Появление (в аниме): сезон 1 эпизод 13 (в эпизодах), сезон 2 эпизод 1
Сейю: Морикубо Шотаро

Рейджи Котобуки (寿 嶺二, Kotobuki Reiji) — член айдол-группы Quartet Night и наставник Отои Иттоки и Токии Ичиносе в магистратуре. Его озвучивает Шотаро Морикубо (森久保 祥太郎, Morikubo Shoutarou).

Внешность

У него тёмно-каштановые волосы до плеч, стриженые лесенкой, со слегка выступающими прядями. Он носит белую фетровую шляпу с голубой лентой, обёрнутой вокруг неё, однако у него также есть и другие шляпы. Его блестящие глаза светло-карие, контрастирующие со светлой кожей (цвет лица обычный), но в аниме у него тёмно-серые глаза. Если речь идёт о спорте, он очень спортивный.

Личность и интересы

Рейджи известен как клоун группы, хотя у него также есть очень зрелая сторона. Среди Quartet Night он самый располагающий и доступный. Немного шутник, ему нравится разыгрывать других, например Ранмару, который является лёгкой мишенью. Для всех коллег у него имеются прозвища, а в ответ он настаивает, чтобы его называли Рей-чан.

По-видимому, он прилагает много усилий, чтобы сделать Quartet Night группой, посредством различных мероприятий убеждая других участников объединиться, поскольку выяснилось, что они обычно работают индивидуально. Также он восхищается отношениями, существующими среди членов Starish, и часто подбадривает их или замечает, что хотел бы, чтобы среди участников его группы была такая же связь.

Он не втягивается во что-то одно, поскольку стремится пройти весь путь целиком. Однако там говорилось, что его истинные чувства обычно скрываются за улыбкой.

Также, как и у других айдолов Сияющего, у Рейджи есть инструмент; он играет на маракасах.

История

Мать Рейджи владеет магазином бенто, в котором обычно помогает его сестра. Его отец оставил их, когда Рейджи был совсем маленьким. В All Star выяснилось, что у него был лучший друг по имени Айне Кисараги, выглядевший точно также как Ай, но он исчез. Айне звонил Рейджи незадолго до своего исчезновения, а Рейджи не ответил на звонок, поскольку находился на важном прослушивании, поэтому он чувствует себя виноватым.

Аниме

Рейджи впервые появляется с Аем Миказе и Ранмару Куросаки во время исполнения одной из их песен («Ядовитый поцелуй») в виде голограммы, в конце которой мы уже видим их человеческие личности. Камю появляется позже, завершая знакомство с их группой Quartet Night. Сияющий Саотомэ заявляет, что эти профессионалы будут помогать Starish в магистратуре.

Рейджи назначен старшим для Токии Ичиносе и Отои Иттоки. Он успокаивает Ранмару, когда ему бросает вызов Рен Дзингудзи, говоря, чтобы стать общепризнанным профессионалом, ты должен иметь смелость противостоять старшим. После того, как Ранмару уходит, Отоя замечает, что действительно надеется многому научиться у Котобуки-семпая. Рейджи смеётся, услышав такое обращение к себе, и просит Отою называть его Рей-чан. Затем Рейджи даёт прозвище Отое «Отоян» и переходит к прозвищу Токии «Токи».

Поскольку их комнаты уже распределены (к удивлению Starish), младшие обнаруживают, что старшие заняли больше половины комнаты и предоставили им двухъярусные кровати (так сделали все старшие, за исключением Камю).

На протяжении всего аниме личность Рейджи конфликтует с остальными участниками его группы (Quartet Night). Он больше экстраверт, в то время как трое других участников больше интроверты, предпочитающие основную часть времени быть в одиночестве. Видя, как взаимодействуют между собой участники Starish, Рейджи пытается сблизиться со своей группой, стремясь к такой же дружеской и зажигательной связи, как и у другой группы.

Хотя большинство его усилий терпит неудачу (иначе говоря, в тот момент, когда он пытается предложить им всем пойти на рыбалку, он встречает единодушное и резкое «нет» со стороны остальных троих), они не совсем безуспешны. С помощью Харуки Нанами к третьему сезону они уже ладят лучше, хотя ясно, что они не так близки друг с другом, как участники Starish. Однако это не является помехой в их попытках преуспеть, и они продолжают бросать вызов другой группе, поскольку тоже хотят быть айдолами.

Отношения

Нанами Харука

В играх Рейджи для неё — один из возможных возлюбленных.

В аниме первое знакомство Рейджи и Нанами состоялось во втором сезоне, когда они исполнили для Starish «Ядовитый поцелуй», однако их первое реальное взаимодействие началось в третьем сезоне. Харуку попросили написать новую песню для Рейджи. Поскольку одним из требований Харуки к написанию песни было узнать человека, для которого она сочиняла, ей пришлось провести день с Рейджи к большому неудовольствию Токии и Отои.

Рейджи проявляет к Харуке большую симпатию, поддразнивая её и делая ей комплименты при любом удобном случае. Он восхищается её душой, и среди участников группы Quartet Night он был первым, кто стремился сблизиться с ней. Нанами, в свою очередь, уважает Рейджи за то, что он предан делу айдолов, несмотря на напряжённый график. У него есть склонность делать ей романтические признания только для того, чтобы выдать это за шутку.

Среди Quartet Night он громче всех заявлял о том, чтобы похитить Харуку у Starish в качестве их основного композитора, так как именно благодаря усилиям Харуки Quartet Night объединились в группу. Он слегка пригрозил Starish, что они заберут её, если те не примут всерьёз их соперничество.

В 1 эпизоде 4 сезона после того, как Quartet Night забирает Харуку у Heavens, он говорит, что «он больше не может лгать своему сердцу». Затем он потрясён, когда Starish похищают её у Quartet Night.

Иттоки Отоя и Ичиносе Токия

В период обучения в магистратуре Рейджи было поручено взять руководство над Отоей и Токией в том, чтобы быть айдолами. Рейджи прилежно исполняет свои обязанности семпая, следя за тем, чтобы Отоя и Токия понимали ответственность постоянного пребывания в центре внимания. Также показано, что Рейджи любит Иттоки и Токию, называя их «Отоян» и «Токи» и поддразнивая при любом удобном случае.

Несмотря на то, что Отою и Токию порой раздражает жизнерадостность и весёлость Рейджи, они обычно не имеют ничего против его действий, поскольку уважают Рейджи за его профессионализм. Они восхищаются тем, как легко он может привлечь всеобщее внимание благодаря своему добродушному нраву. Токия описывает его как «непростого» человека, а Отоя замечает, что он удивительный. Они смотрят на Рейджи как на своего старшего, и Рейджи всегда прикрывает их, когда они допускают ошибки в работе.

Quartet Night

У Рейджи с остальными участниками Quartet Night сложные взаимоотношения из-за того, что он оказался единственным, кто с самого начала старался сделать так, чтобы группа работала вместе. В профессиональном плане у Рейджи нет проблем с остальными, поскольку он легко может становиться серьёзным, когда речь заходит о работе айдола.

Он любит дразнить своих товарищей, и у него есть прозвища для всех остальных; Ай это «Ай-Ай», Ранмару это «Ран-Ран» и Камю это «Мю-чан». Несмотря на то, что их это раздражает, они всё же отвечают, когда он зовёт их по прозвищам.

Рейджи является клоуном группы и рядом с другими участниками выглядит довольно ребячливым, хотя он самый старший по возрасту и имеет больше опыта как айдол. С помощью шуток Рейджи пытается побудить других членов Quartet Night сделать что-то, но они сразу одёргивают его, заставляя дуться.

Он также самый разговорчивый; Ая, Камю и Ранмару раздражает его весёлая болтовня. Тем не менее, другие ценят его как члена группы, хотя делают это втайне. Например, это было в то время, когда Рейджи собирался отправиться за океан и сказал им, чтобы они не чувствовали себя одинокими без него. Ай возразил, что не будет, Камю приказал заткнуться, а Ранмару велел ему просто уйти, что заставило Рейджи надуться. Однако, проведя несколько часов без Рейджи, Ай заметил, что это слишком тихо для них.

Ранмару Куросаки

Как и остальные участники Quartet Night, Ранмару сначала был холоден к Рейджи, и его раздражали выходки последнего. Однако со временем Ранмару стал больше ценить Рейджи. Этих двоих можно часто увидеть вместе, и иногда они вместе проводят время вне работы.

Показано, что Рейджи и Ранмару обладают хорошей интуицией, когда речь заходит о другом, и могут понять чувства друг друга. Рейджи знает, что под агрессивной внешностью Ранмару скрывается более милая сторона, и надеется, что зрители когда-нибудь увидят истинную сущность Ранмару. Рейджи сказал, что он чувствует, будто они с Ранмару могут общаться, просто глядя друг на друга. Когда Ранмару расстроен или раздражён, Рейджи может легко успокоить его. Ранмару тоже беспокоился за Рейджи, когда тот пропал, и отправился на его поиски.

Рейджи любит дразнить Ранмару и подшучивать над ним, поскольку тот является лёгкой мишенью.

Айне Кисараги

Айне Кисараги (如月 愛音, Kisaragi Aine) раньше был известным айдолом вместе со своим партнёром Кеем Отонами и лучшим другом Рейджи Котобуки. Его единственный известный родственник — это Профессор, также являющийся его дядей, который в настоящее время заботится о его теле.

Внешность
Голосом и внешностью он очень похож на Ая Миказе. С точки зрения графики, единственное различие между Айне и Аем — это их причёска, в которой Ай подбирает волосы, а Айне нет. Согласно сну Харуки в игре, Айне носит на шее цепочку с голубым камнем.

История
В All Star говорилось, что он был известным айдолом и устал от жизни с таким суматошным и напряжённым графиком. Он пытался позвонить Рейджи, но тот был занят на прослушивании. Он думал о самоубийстве и хотел утопиться в море, что закончилось неудачей, так как его спас дядя (Профессор). После спасения Айне находится в коме, и в настоящее время о нём заботится его дядя. Чтобы помочь Айне очнуться от бессознательного состояния, его дядя по заказу Сияющего Саотомэ сделал робота, который выглядел точно также как он; так был создан Ай Миказе.

Однако сказано, что Ай имеет собственную личность, несмотря на то, что сознание Айне связали с ним в надежде, что Айне вновь проснётся.

Профессор

Профессор (博士, hakase) — второстепенный персонаж в игре Uta no Prince-sama Debut. Создатель Ая Миказе и дядя Айне Кисараги.

Некоторые детали
Его настоящее имя в данный момент неизвестно, и он просто упоминается как «Хакасэ» — японское слово, означающее «доктор» (может также означать «Профессор»).

Кей Отонами

Отонами Кей (音波 圭, Otonami Kei) — второстепенный персонаж в игре Uta no Prince-sama All Star. Он был коллегой и композитором айдола Айне Кисараги до его исчезновения.

Рейджи Котобуки, Айне Кисараги, Хибики Катакими и он — старые друзья по Академии Саотомэ. В Uta no Prince-sama All Star Рюя упоминал, что Кей сквернословит, у Хибики плохие манеры, а Рейджи идиот.

Катакири Хибики

Катакири Хибики (片桐 響, Katagiri Hibiki) — второстепенный персонаж в игре Uta no Prince-sama All Star. Раньше учился в Академии Саотомэ вместе с Отонами Кеем, Кисараги Айне и Котобуки Рейджи. Сейчас он независимый продюсер.

@темы: перевод, материалы, Uta no Prince-sama

---

Цикл "Алхимик". Часть 1 "Алхимик"

#Shoujo_Kakumei_Utena, фанфик

Название: Алхимик (Цикл "Алхимик". Часть 1)
Автор: Lady Garet
Канон: Shoujo Kakumei Utena
Размер: миди, 4745 слов
Пейринг/Персонажи: Микагэ Содзи, Каору Мики, Тида Мамия, Каору Кодзуэ
Категория: джен
Жанр: AU, hurt/comfort, детектив, драма, мистика, стихи
Рейтинг: G
Краткое содержание: Гениальный учёный Нэмуро приглашён в Академию Отори, чтобы воплотить в жизнь честолюбивые замыслы её директора — Отори Акио. Профессор соблюдает условия договора, стараясь не задумываться о том, что участие в проекте «Вечность» разрушает его психику и судьбу, вынуждая совершать преступление за преступлением. Но однажды Нэмуро понимает: чтобы спасти дорогих людей и самому вырваться из-под власти Акио, нужно изменить взгляд на привычную реальность. И он втайне от всех начинает новое исследование.
Примечания: Кроссоверная вселенная Shoujo Kakumei Utena и Weiss Kreuz. Канонные события не изменены. Цикл "Алхимик" состоит из четырёх частей: Алхимик, Шахматы, Стажировка, Во имя музыки. Бонус: Музыка, меняющая вечность. Автор коллажа: Alizeya



Эпиграф:

«Сверкающая, ясная мечта,
Свободная от шёпота иллюзий,
Порхает, эфемерна и чиста,
Чтоб слиться с мыслью в творческом союзе.
Идти сквозь мир гипотез и идей
К рождению − алхимии людей.»

Вторая дуэльная тема Мики

1

Кодзуэ ничего не помнит. Странно. Взяв с ночного столика пустой стакан из-под молочного коктейля, Мики остановил долгий задумчивый взгляд на умиротворённом личике спящей сестры. Там, в музыкальном классе, она была сама не своя: пыталась поцеловать его, и эти невидящие глаза, и кольцо на пальце, — а потом… Что с ним случилось потом? Лежал без сознания, пока сестра дралась его оружием с Утэной на Арене Дуэлей, пытаясь убить Невесту-Розу. Стыд-то какой! Он был застигнут врасплох, так глупо позволил себя обмануть и воспользоваться силой дуэлянта Печати Розы для чьих-то грязных целей! Как теперь смотреть в глаза членам Школьного Совета?! И Кодзуэ хороша: влипнуть в такую историю, подвести его — своего брата и весь Школьный Совет! Но ведь её тоже обманули. Вряд ли она знала, что станет сражаться за чужие интересы, не такой она человек!

Вспоминая подробности нелепой сцены в музыкальном классе, терзаясь стыдом и злостью за сестру, Мики рассеянно прибирал разбросанные по всей спальне вещи: Кодзуэ только недавно доставили домой из больницы. Вот и её форма валяется на полу, помнётся… Из кармана платья вдруг выпал листок. Мики никогда не читал чужих бумаг, но яркое название с вензелем в виде чёрной розы само бросилось в глаза, и стало ясно: Кодзуэ была в Мемориальном Зале Нэмуро на семинаре Микагэ. Значит, этот гениальный старшеклассник должен знать о сегодняшней дуэли. Сейчас же идти к нему, больше Мики не даст себя одурачить!

Тёмные улочки Академии были пустынны, в отдалении от жилых корпусов мрачной громадой возвышалось здание Мемориального Зала. На звонок дверь открылась почти сразу же, словно хозяин был где-то поблизости, так что мальчик, спешивший сюда почти бегом, не успел ни испугаться, ни смутиться, ни задуматься над странностями места.

— Каору Мики… Вот это сюрприз! — приветствовал гостя Микагэ, удивлённо тряхнув розовыми волосами. — Прошу извинить мой домашний вид, я не ждал гостей на ночь глядя.

Мики не раз видел гения в Академии, но знакомы они не были… если не считать недавнего разговора, почти случайного, но помимо воли оставившего след в душе юного музыканта. Тогда, встретив его в библиотеке Мемориального Зала, Микагэ предложил принять участие в своём семинаре. Мики отказался, поспешив скорее покинуть таинственное здание. А вот теперь он снова здесь и не собирается уходить, не получив объяснений.

— Моя сестра, Кодзуэ… После участия в твоём семинаре ей стало плохо! Что здесь происходит?

Молчание Микагэ и его долгий, задумчивый взгляд смутили Мики, заставив вспомнить о том, что он так невежливо явился без приглашения, и требует отчёта у человека пусть не на много, но старше, вдобавок, находящегося на хорошем счету у Отори Акио — директора Академии. Щёки гостя мгновенно вспыхнули, но в сумерках прихожей этого заметно не было, а хозяина, похоже, не особенно заботили церемонии.

— Проходи, — Микагэ сделал приглашающий жест. — Если сейчас твоей сестре не нужна помощь, ты можешь остаться у меня: руководители Академии не одобряют, когда ученики разгуливают по ночам.

Мики смутился ещё сильнее, но храбро сделал шаг навстречу. Словно ожидая этого, тяжёлая входная дверь за его спиной сама собой закрылась.

В холле Микагэ не стал зажигать лампы, он сразу уверенно двинулся в тёмную глубину галереи, едва освещаемой падающим сквозь узкие окна светом луны. Следуя за хозяином, Мики только успел заметить множество фотографий на одной из стен, но не придал этому особого значения: здание имело богатую историю, наверняка здесь, как и везде в таких случаях, красуются награды и портреты лучших выпускников. Путь по полутёмным коридорам, лестницам и залам был достаточно долгим, так что вскоре Мики совершенно потерял ориентиры. Он едва успел подумать о том, что гений что-то замышляет, и надо быть настороже, как Микагэ, распахнув очередную дверь, доброжелательно произнёс:

— Извини, если утомил тебя дорогой. Здание старое, когда оно строилось, в моде были большие пространства.

Комната, в которой они оказались, была вполне жилой и уютной, хотя обставленной более чем скромно. Торшер над креслом давал неяркий свет, на журнальном столике лежала заложенная карандашом книга: видимо, до прихода гостя хозяин работал.

— Ты здесь живёшь? — спросил Мики, осматриваясь. — Не страшно в таком мрачном здании? Говорят, здесь погибли сто мальчиков…

— Это было давно, к тому же, я не верю в привидения, — сказал Микагэ. — Чаю? Или покрепче? Сегодня ты мой гость.

Сейчас он был не таким, каким его помнил Мики по мимолётным встречам в коридорах Академии: тёмно-вишнёвые глаза мягко светились, а лёгкая, слегка отчуждённая, но тёплая улыбка словно приглашала к дружеской беседе. Этот человек не сделает ему ничего дурного, во всяком случае, сейчас. Но, всё же, надо выяснить, что он знает о дуэлянтах Чёрной Розы?

Тем временем Микагэ придвинул к торшеру ещё одно кресло и достал из шкафа бутылку вина и бокалы. Недвусмысленное замешательство гостя, казалось, забавляло его.

— В чём дело? — с лёгкой насмешкой в голосе осведомился старшеклассник. — Вино не отравлено и почти не содержит алкоголя. Если ты в чём-то подозреваешь меня, то зря.

Вспыхнув до корней волос, Мики взял предложенный бокал.

— Мне просто не приходилось делать этого раньше, — признался он. — Я не знаю, что может случиться…

Микагэ спокойно взял свой бокал.

— Ничего не случится, — сказал он. — Обычно я никого к себе не зову, но ты пришёл сам, и я рад познакомиться ближе.

Вино оказалось действительно лёгким и вкусным. После нескольких глотков Мики почувствовал, как напряжение и тайная тревога отпускают его.

— Я много слышал про твой семинар, но не думал, что такой известный человек заинтересуется мной. Откуда ты меня знаешь?

— О тебе все говорят, — ответил Микагэ, не глядя на гостя. Казалось, он занят какими-то другими мыслями, далёкими от разговора. — Члены Школьного Совета и твоя сестра Кодзуэ. На семинаре, во время нашей беседы, она сказала о том, что восхищается тобой.

— Кодзуэ… Почему она пришла на семинар? — Мики испытывающе глянул на гения, но, вопреки ожиданиям, не заметил в выражении его лица ничего необычного.

— Ко мне приходят люди, отличающиеся от всех. И говорят о своих проблемах. Проблемы эти, как правило, тоже не такие, как у всех, поэтому мне интересно с ними работать. Участники семинара рассказывают, что их волнует, а я задаю вопросы, помогая им глубже понять себя. Видишь, это не тайна! …Твою сестру волнует музыка.

— Музыка?! Но она же не любит играть на пианино! — Мики от удивления распахнул огромные голубые глаза и, забывшись, залпом допил остаток вина в бокале. Заметив это, Микагэ странно улыбнулся, словно незримо отвечая себе на свой же вопрос.

— Твоя сестра глубоко прячет свои желания. Впрочем, как и ты… Вы очень похожи.

За окном висела полная луна. Её холодный свет вместе с тёплым светом торшера создавал в комнате какую-то особенную атмосферу. Взгляд гения вроде бы ничего не требовал в ответ, но Мики вдруг захотелось сказать ему о чём-то своём, близком, возможно, в благодарность за проявленное внимание, за дружеский приём, и ещё бог весть почему. Вино было слишком вкусным, обстановка слишком таинственной, а хозяин этого странного обиталища слишком одиноким… как и он сам.

— А ты любишь музыку? — поколебавшись, всё-таки спросил Мики. — Я мог бы сыграть сейчас, если здесь есть пианино.

Микагэ, казалось, не удивился. Помедлив несколько секунд, словно припоминая что-то, он поднялся с кресла, приглашая гостя следовать за собой.

— Этажом выше я видел старый инструмент. Но с тех пор, как живу здесь, на нём никто не играл, возможно, он расстроен.

За внешним спокойствием всегда сдержанного старшеклассника сейчас таилось волнение, или это лишь показалось Мики. Во всяком случае, решение наполнить музыкой мрачное здание Мемориального Зала стало только крепче. Снова полутёмные коридоры, лестницы, ступени которых угадываются в отсветах едва мерцающих ламп. За скрипучей дверью — большой зал с высоким сводчатым потолком, у окна — старинный рояль. Охваченный бурей нахлынувших эмоций, Мики медленно приблизился к инструменту и, откинув пыльную крышку, нажал на клавиши. Рояль не был расстроен, его звучание показалось юному музыканту божественным. Словно в очарованном сне он опустился на табурет и, закрыв глаза, заиграл «Солнечный сад». Мелодия плыла под сводами, озаряя тёмную комнату, наполняя её нежными лучами утра, свежими запахами зелени и цветов, тем особенным ароматом юных надежд, который невозможно передать ни словами, ни даже взглядами. Мики тоже плыл в этих светлых волнах, не думая ни о чём, забыв обо всём на свете, и счастье до слёз сжимало его горло.

Но если бы юный музыкант видел в эти мгновения лицо Микагэ, сон его не был бы столь беспечным! Гений в тревожном напряжении склонился над роялем, вишнёвый взгляд с лихорадочным, фанатичным восторгом перебегал с одухотворённого лица Мики на руки, невесомо порхающие по клавишам. Казалось, сейчас этот странный ученик, открыв какую-то тайну, подобно древнему магу, растворится в воздухе…

Но вдруг пианист прервал игру и с по-прежнему закрытыми в экстазе глазами, спросил:

— Содзи, что ты знаешь о дуэлянтах Чёрной Розы?

Несколько наполненных печальной тишиной секунд, и мертвенно холодные пальцы Микагэ на своих опущенных веках — это было последнее, что отметило уплывающее сознание Мики перед тем, как он окончательно лишился чувств. …

…Он открыл глаза от того, что Кодзуэ трясла его за плечо и повторяла испуганным голосом:

— Мики! Эй, братик, проснись! Что с тобой?

— А что такое?

— Ты плакал во сне!

— Я?!

Мики сел на кровати, протирая глаза: ресницы и правда оказались мокрыми. Над ним склонилась встревоженная сестра: синие волосы растрёпаны, в огромных глазах испуг. Её помятая пижама и раскрытая постель за спиной говорили о том, что Кодзуэ спала, значит, она не знает, что ночью он уходил… Или это был сон? Мемориальный Зал, гостеприимство Микагэ, и в тёмной комнате, освещённой луной, волшебный старинный рояль, от звуков которого действительно можно было разрыдаться. Усадив сестру рядом, Мики обнял её и неловкими, не привыкшими к ласке руками гладя по голове, сказал:

— Всё в порядке! Я так расстроился из-за твоего обморока, а ночью, во сне, играл на удивительном инструменте: его звуки трогали душу до слёз… Знаешь, Кодзуэ, я не хочу, чтобы мы ссорились! Ведь ты моя единственная сестра, я очень тебя люблю!

— Мики… — Девочка не верила своим ушам: брат всегда был сдержан в проявлении чувств и не оказывал ей столько внимания. Значит, он действительно волновался за неё? Получается, на семинар Микагэ она ходила не зря! Правда, сейчас уже трудно вспомнить, что там было, но это и не важно! Главное, что её обожаемый брат по-прежнему любит её, и это — счастье!

…А несколько дней спустя Мики узнал о том, что Утэна Тэндзё снова дралась на Арене Дуэлей с дуэлянтом Чёрных Роз.

2

— Содзи, что ты делаешь?! — Мамия стоял за его спиной, разглядывая нотный альбом, который Микагэ задумчиво перелистывал. — Это всё Каору Мики, да? Зачем он приходил к тебе?

Гений лукаво усмехнулся:

— А ты ревнуешь? Напрасно! Нашей дружбе ничто не угрожает, ты всегда останешься моим единственным учеником. …Но кажется, — добавил он, жестом приглашая мальчика сесть рядом — за стол, на котором стояли странные химические аппараты, а в коробочках, колбах и пробирках переливались разными цветами реактивы, — кажется, я нашёл способ, как дать жизнь одной моей давней разработке.

Мамия удивлённо поднял глаза на своего учителя, в их зелёной глубине плескалось восхищение и любопытство.

— Помнишь, перед тем, как вырастить первую чёрную розу, я говорил о том, что имеет смысл поискать альтернативу дуэлям? — сказал Микагэ. — Мне с самого начала не нравилась эта затея.

— Да, — подтвердил ученик. — Акио поступил с тобой не честно, ведь проект «Вечность» — твоя разработка, и Дуэльную Арену спроектировал тоже ты. Но если мы победим Утэну Тэндзё и убьём Невесту-Розу, справедливость восторжествует! Всё это должно принадлежать тебе по праву!

Учёный обратил на Мамию острый взгляд вишнёвых глаз, словно пытаясь разглядеть за этими словами другой смысл, и вдруг резко захлопнул альбом.

— Ты прав, — сказал он сухо. — Сейчас не время для отвлечённой философии. Нам нужно посадить следующую розу, и она должна вырасти очень сильной.

Впервые в жизни в словах ученика Микагэ почудилось что-то неправильное. Его маленький друг лгал ему? Но это невозможно! Однако нечто необъяснимое дразнило воображение, требуя разгадки.

Убить Невесту-Розу, поставив на её место Мамию, и самому встать во главе этой игры, вершащей судьбы учеников Академии, конечно, заманчиво. Он мог бы удовлетворить этим свои научные амбиции, но… Когда перед взором памяти вставало лицо Токико — её лёгкий упрёк и слёзы, катящиеся из глаз, — Микагэ понимал, что эти драгоценные капли важнее всего на свете, и он совершит самое важное открытие, только разгадав их смысл. Слёзы… Что стоит за ними? Чувство, которого он ни разу не испытывал, но которое так хочет в себе отыскать. Смерть Невесты-Розы не вызовет в его сердце ответного отклика: даже встав во главе ордена Печати Розы он не вернёт Токико. Но тогда почему Мамия — её брат — так настаивает на продолжении дуэлей? На этот вопрос ответа не было.

Ночью, когда Мики играл на старом рояле, на его ресницах тоже были слёзы — они светились в лунном свете, падающем из окна, и казались такими же драгоценными, как слёзы Токико. Это было так волнующе близко к разгадке тайны, что Микагэ не смог сдержать своего порыва и коснулся лица музыканта, чтобы убедиться в том, что его слёзы — настоящие. Какое чувство стало их причиной? Что открыла музыка в его душе? Учёный поймал себя на мысли, что хочет снова видеть Мики так же, как ночью: наедине, чтобы тот самозабвенно играл, ничего не замечая вокруг, а самому следить за танцем его рук по клавишам и чувствовать причастность к этой тайне…

Следующие несколько дней были заняты выращиванием очередной розы и подготовкой семинара. Днём Микагэ усердно работал, а вечерами Мамия не отходил от него ни на шаг, и учёный не мог отказать своему маленькому другу во внимании, в котором тот очень нуждался. Они беседовали о розах, обсуждали планы предстоящих дуэлей, Мамия был ласков и говорил дельные вещи, и Микагэ в его обществе совершенно забывал, что сегодня хотел поработать над другим проектом, не связанным с Чёрными Розами. Только ночью, сквозь короткий тревожный сон, он смутно думал, что забыл что-то важное, «другое», относящееся только к нему одному и не связанное с Академией.

Он вспомнил об этом в день, когда Сиори потерпела поражение на дуэли. На эту розу Микагэ возлагал большие надежды. Сидя за рабочим столом в кабинете и угрюмо, невидящими глазами глядя в окно, учёный размышлял о причинах поражения.

«Утэна Тэндзё… Дело в ней, или я изначально был не прав? В таком случае, успех дальнейших дуэлей тоже сомнителен. А может быть пора, наконец, признаться в том, что мне тесно в стенах Академии? Ведь меня здесь держит только Мамия, он не сможет жить вне этих стен, а я не в силах с ним расстаться. После пожара, после того, как ушла Токико, её брат — единственный, кто мне дорог. Проект «Вечность» не завершён, мы увязли в незначительных деталях и пошли по ложному пути. Мне нужно собраться с мыслями, сложить в голове все части этой мозаики, а я даже не знаю, с чего начать! Мамия надеется на меня, он так мной восхищается, я не могу не оправдать его надежд…»

И тут в голове Микагэ вдруг что-то щёлкнуло, словно зажглась красная лампочка: стоп! Надежды Мамии… Вспомнилось то смутное чувство неправильности, которое охватило его, когда ученик заговорил о том, что они должны перехватить у Акио инициативу в дуэлях и восстановить справедливость.

«А в чём заключается эта справедливость? — вдруг подумал он, удивляясь простоте и ясности пришедшей мысли. — Акио оплатил разработку, я получил деньги. Всё! Мне не нужна ни Академия, ни слава Края Света — руководителя дуэлей. Мне вообще здесь ничего не нужно, кроме возможности забрать мальчика и уехать отсюда. Только что-то держит… Или это опять происки Акио?! У него получилось заморочить голову моему ученику, но со мной этот номер не пройдёт!»

Что ж, если для того, чтобы вместе уйти из-под власти Акио, ему придётся некоторое время лгать своему маленькому другу, он это сделает! Мамия простит… позже, когда узнает правду. А сейчас нужно закончить один проект, который Микагэ начал по собственной инициативе некоторое время спустя после пожара. Он вёл его параллельно с другими разработками Академии, втайне от всех, в своей домашней лаборатории. Целью проекта было — понять природу слёз Токико и на основе этого чувства создать собственный мир, реальностью которого он будет управлять сам. Микагэ надеялся, что получив возможность жить вместе с дорогими людьми и защищать их интересы, он сможет сделать Токико и Мамию счастливыми.

Переведя взгляд на портрет Мамии, всегда стоявший на его рабочем столе, учёный вдруг улыбнулся с такой нежностью, какой никто в Академии никогда не видел на его лице:

— Теперь я это сделаю. Потерпи немного, скоро мы навсегда уйдём отсюда и отыщем твою сестру, где бы она ни была, даже если для этого придётся вернуться в прошлое! Вы будете счастливы… Я обещаю!

3

Играть с Химэмией было очень хорошо, просто замечательно! Почти так же, как с Кодзуэ в детстве. Но если бы ему представилась возможность ещё раз коснуться клавиш рояля, который он видел во сне… Да, Мики совершенно убедил себя в том, что ночь в Мемориальном Зале Нэмуро была сном. Микагэ он в Академии не встречал, и мысли о причастности этого гениального ученика к дуэлям Чёрных Роз тоже теперь казались плодом его воображения.

Поэтому Мики был так удивлён, увидев Микагэ на пороге музыкального класса приветливо улыбающимся ему. Как всегда, гений был подтянут и суров, однако в глубоких таинственных глазах его юный музыкант уловил ту же странную теплоту, которую видел во сне. Или это всё-таки было наяву?

— Здравствуй, Каору Мики.

«Так сон или нет?! Как мне теперь с ним разговаривать?» — Замешательство юного музыканта вызвало у Микагэ улыбку.

— Совсем не хотел тебя смутить, — сказал он, делая несколько шагов навстречу. — Но я всё не могу забыть ту мелодию, которую ты играл на старом рояле, когда был у меня в гостях. И, пожалуй, смущаться надо мне, потому что я шёл сюда просить тебя повторить её для меня… на том же инструменте.

Услышав это, Мики облегчённо вздохнул и, радостно улыбаясь в ответ, пожал протянутую Микагэ руку.

— Фу-у! А я-то думал, это всё — сон! Мне постоянно вспоминается тот рояль, но я бы сам никогда не решился прийти к тебе снова!

— Рад, что наши желания совпадают! Если ты не занят, мы можем отправиться прямо сейчас.

Захватив папку с нотами, сияющий от счастья Мики вышел вслед за гением. По дороге он приветливо помахал рукой Утэне, куда-то спешившей вместе с Вакабой. Микагэ тоже проводил девочек взглядом, но по его лицу невозможно было угадать, вызвала эта встреча какой-то отклик в его душе или нет.

Днём здание Мемориального Зала казалось не мрачным и таинственным, как ночью, а скорее, старым и печальным. Окна его были расположены так удачно, что солнечные лучи равномерно освещали все помещения, и дополнительные лампы не требовались даже на лестницах. «Умели же раньше строить!» — восхищённо подумал Мики, догадавшись, почему, когда Микагэ вёл его по этим коридорам ночью, он не зажигал свет. Фотографии, висевшие в холле, снова рассмотреть не удалось: в момент, когда они проходили мимо, хозяин задал какой-то вопрос, и Мики отвлёкся.

В зале, где стоял рояль, тоже было светло. Волшебно светло! Словно всё огромное пустое пространство само излучало это сияние, отражавшееся от белёных стен и сводчатого потолка, и тем самым усиливавшееся. На подоконнике, у самого рояля, стоял букет голубых роз. Мики восхищённо замер на пороге.

— Проходи, — приветливо пригласил Микагэ. — Я не знал, согласишься ли ты, но на всякий случай немного убрал здесь.

Юный музыкант удивлённо взглянул на гения: спокойный, замкнутый, одинокий; говорят, что кроме науки для него ничего не существует, что он не способен наслаждаться прекрасным. Но вот же — свет, рояль и розы, а сейчас, через несколько мгновений, в этих стенах зазвучит музыка… Может быть, просто о нём никто ничего не знает? И сам этот старшеклассник такой же загадочный, как и здание, где он живёт и работает?

Когда Мики сел за инструмент, Микагэ устроился чуть поодаль, так, чтобы не мешать, но чтобы хорошо видеть его лицо и руки. Музыкант отметил это краем сознания, однако тут же забыл, потому что волшебные звуки старого рояля заставили его вообще забыть обо всём на свете. Он играл самозабвенно, упоенно, долго — одна мелодия сменялась другой, и вместе с музыкой расцветал и пел этот зал, всё это старинное здание. Расцветала душа Микагэ…

Сколько времени прошло? Казалось, они могли быть так вечно: играя и слушая, плывя по волнам музыки и собственных мыслей. Здесь никто не мог помешать им, прервать состояние звенящей очарованности, как неизбежно случилось бы в музыкальном классе. Мики был безгранично благодарен, тем более что не ждал от Микагэ, с которым они были едва знакомы, такого по-дружески щедрого жеста. Когда смолк звук последней мелодии, они ещё некоторое время молча смотрели друг на друга, не решаясь разрушить тишину, ставшую коротким продолжением блаженного полёта, потом Мики тихо сказал:

— Если у тебя есть мечта, Содзи, я хочу, чтобы она сбылась! Ты подарил мне чудо…

— Моя мечта… — глухо повторил Микагэ, и лицо его сразу помрачнело. — Ты ничего обо мне не знаешь, вдруг она недостойна?

— Зачем ты так говоришь! — воскликнул Мики, порывисто вскакивая с табурета и делая шаг навстречу. — Человек, который так любит музыку, как ты, не может мечтать о недостойном! У тебя горячее сердце, сегодня я видел это, я не могу ошибаться!

Они стояли друг против друга в залитой солнцем комнате, между роялем и розами. Глаза в глаза — мрачная тёмно-вишнёвая глубина и ясное голубое небо. В этот момент для них обоих рождалось что-то новое — миры, осознания, возможности, — но они ещё не знали этого, занятые своими мыслями и видящие подтверждение им в глазах друг друга.

— Пойдём, — наконец сказал Микагэ, кивком головы приглашая гостя следовать за собой. — Я покажу тебе мою мечту и мою реальность. И, надеюсь, у тебя хватит мужества не рассказать об этом Школьному Совету.

Глаза Мики вспыхнули яростным огнём, но поскольку в словах гения не было насмешки, скорее непонятное, отрешённое отчаяние, музыкант смирил свою обиду и молча последовал за хозяином дома по бесконечным коридорам и лестницам куда-то вниз, вниз, вниз.

Подвальный этаж оказался жилым. Туда не проникали дневные лучи, но на стенах коридоров висели фонари, дававшие рассеянный мягкий свет, так что заблудиться и потерять направление было невозможно. Множество одинаковых дверей вели в разные комнаты, Микагэ уверенно толкнул одну, — они оказались на пороге большой, хорошо оборудованной лаборатории. Хозяин включил верхний свет, и гость, моргая от резкой смены освещения, удивлённо осмотрелся. Странная смесь лаборатории современного учёного и обиталища средневекового алхимика сразу бросалась в глаза. Видимо, эта мысль так ясно отразилась на лице Мики, что гений не замедлил ответить на неё:

— Это моя домашняя лаборатория. Здесь я работаю над собственными проектами, ищу свой философский камень.

— Так ты алхимик?! — удивлённо воскликнул Мики.

Микагэ кивнул серьёзно, без улыбки.

— Что-то вроде того, — сказал он, опускаясь на стул у стола и жестом предлагая гостю присесть в кресло, стоявшее между двумя застеклёнными шкафами. — Арену Дуэлей изобрёл я. Перевёрнутый замок и все чудеса, которым вы, дуэлянты, так удивляетесь, — всё это чистая механика, в ней нет ничего загадочного. Я мог бы объяснить тебе, как оно работает, но, пожалуй, не стану: не хочу лишать тебя очарования. Просто поверь на слово: для меня это — пусть не простая, но всё-таки поддающаяся решению задача. Однако есть вещи, которых я не могу постичь, но которые не являются тайной для таких людей, как ты или Утэна Тэндзё.

— Я или Утэна? — переспросил Мики. — Не понимаю, что в нас такого необычного?

— Вы умеете создать внутри, в воображении, свой мир. Когда вам больно, то просто уходите в эту радостную страну и получаете исцеление, а потом возвращаетесь, чтобы с новыми силами продолжать борьбу. Я бы тоже хотел создать такое место, только не для себя… Есть люди, которые мне очень дороги, но это счастье в прошлом. То, что осталось, — лишь жалкие осколки, они не способны согреть сердце ни мне, ни моему ученику… Так вот, я бы хотел вернуться в тот момент прошлого, где все мы были вместе, и забрать их в свой мир, навсегда избавив от страданий.

Мики был потрясён. Сам того не желая, он случайно прикоснулся к тайне человека, о котором в Академии никто ничего не знал. Какие найти слова в ответ на эту откровенность?! А Микагэ продолжал спокойным, ровным голосом:

— Над проектом создания своего мира я начал работать давно. Уже готова и основная матрица, и коридор перехода, можно запустить это в любой момент, но… я не имею права на ошибку. Есть сила, которая управляет всем этим механизмом, она даёт жизнь этому миру, наполняет его движением и напрямую связана со счастьем тех людей, которые там находятся. Я не хочу рисковать счастьем тех, кто мне дорог. Однажды, когда мы запускали в действие Арену Дуэлей, Край Света предложил в качестве движущей силы «жертву». Я был связан договором и не мог отказаться, к тому же тогда я был другим человеком и не представлял альтернативы. А теперь, когда я слышал твою музыку, видел твои слёзы, думаю, — нет, уверен! — что есть другая сила, не приносящая страданий тем, кто её использует.

Микагэ знаком с Краем Света?! Он построил Арену Дуэлей и в курсе всего, что на ней происходит?! И что такое — «жертва»? Не те ли погибшие здесь сто мальчиков? Не дуэлянты ли Чёрной Розы?! Значит, это он виноват в том, что случилось с Кодзуэ?!

Мики в ярости вскочил.

— Ты… Ты бесчестный человек! Разве можно так распоряжаться жизнью и волей живых людей?! Значит, ты никогда не любил по-настоящему: тот, кто любит, ни за что на это не пойдёт!

Однако на эту вспышку Микагэ почти никак не отреагировал, только печально заметил:

— Она тоже говорила, что я не способен любить… Пойдём, провожу тебя наверх. Кажется, я снова ошибся.

Казалось, его совсем не разозлила ярость Мики: то отчаяние, которое плескалось в глазах учёного, было выше этой ярости, сильнее, бесконечнее. И юный музыкант вздрогнул, поняв, что сам сейчас совершает большую ошибку. Переборов себя, он обернулся и посмотрел Микагэ в глаза — долго и твёрдо, с той силой и нежностью, которая обитает в мирах, где живёт музыка, в чистых сферах высоких идеалов.

— Ты найдёшь эту силу, Содзи! Не сдавайся! Я не смог помочь тебе, но, может быть, кто-то ещё?.. Утэна? Если у неё получается противостоять дуэлянтам Чёрной Розы, то она должна знать, в чём твоя ошибка!

Микагэ с достоинством выдержал этот горячий взгляд и мягко сказал:

— Пойдём. На самом деле, ты дал мне больше, чем я рассчитывал получить. И я очень благодарен тебе за музыку…

Они поднялись наверх и расстались в холле, пожав друг другу руки, как добрые приятели. Когда за Микагэ закрылась дверь, Мики наконец-то рассмотрел фотографии, висевшие на стенах: на одной из них была Кодзуэ в форме дуэлянта Чёрной Розы. Юный музыкант вздохнул, он не ожидал от себя, что так по-дружески тепло привяжется к этому странному человеку, совершающему ужасные поступки и хранящему в сердце мрачные тайны. Если бы Мики знал, что им не суждено больше увидеться в стенах Академии, то, может, вернулся бы, отыскал комнату со старым, волшебным роялем и снова сыграл для Микагэ «Солнечный сад». Но он не знал этого, и потому просто отправился домой, поклявшись себе никогда и никому не рассказывать, что видел и слышал в этих стенах.

Эпилог

Несмотря на то, что со времени последней дуэли Утэны прошло не так много времени, что-то в Академии сильно изменилось. Никто не мог ничего сказать точно, но учителя и ученики чувствовали, будто исчезло нечто, к чему они так привыкли.

Однажды, во время прогулки у развалин Мемориального Зала, Утэна спросила про его историю, и Мики повторил то, что знали все: давно здесь был пожар, но никто не погиб, и после этого здание не стали восстанавливать. Он умолчал только об имени профессора, в честь которого назвали здание, неловко маскируя это своей забывчивостью. Однако Утэна осталась довольна даже таким скромным объяснением, они пошли дальше и заговорили о чём-то другом.

Но Мики, возможно, единственный в Академии, не забыл ни имени профессора Нэмуро, ни старого рояля в огромной пустой комнате, ни печальных вишнёвых глаз гениального старшеклассника Содзи Микагэ. Иногда казалось, что всё это приснилось ему, и юный музыкант отчаянно гнал эти мысли, не позволяя себе забыть ни единой детали, ни единого образа и слова из тех нескольких встреч, случившихся в этом здании. А однажды он получил письмо. На конверте не было имени отправителя, только сердце как-то сразу по-особенному радостно забилось…

«Здравствуй, Каору Мики. Почему-то думается, что ты ещё помнишь меня, хотя Край Света изрядно постарался, стирая из памяти учеников Академии всё, что хоть как-то связано с моим именем. Я же с самыми тёплыми чувствами вспоминаю твою музыку и до сих пор за неё благодарен. Ты оказался прав: не стоило отчаиваться и опускать руки, всегда надо бороться до конца. Думаю, нет смысла рассказывать, что я пережил и понял во время дуэли с Утэной, но случилось главное: я смог отыскать в себе «другую силу», силу настоящей любви, — и это открыло мне дверь в тот не похожий на реальность Академии мир, в который я давно стремился. Всё произошло в считанные секунды, и если бы не твоя музыка, моя душа не была бы готова к этому потрясению. На Арене Дуэлей я вдруг осознал, что много лет лелеял свою иллюзию, совершенно забыв о реальных людях, которые были мне бесконечно дороги. Теперь мне не важно, как они выглядят, ведь в памяти всегда образ их души, а не тела. Я люблю их такими, как есть. Сейчас они со мной, и очень хочу надеяться, что счастливы. Да, я смог вернуться в прошлое, это произошло в тот миг, когда Утэна сбила чёрную розу с моей груди. Ты не напрасно верил в меня, — было не просто, но всё же я смог это сделать. И хочу сказать спасибо за твою веру и искренность.
Мики, если когда-нибудь ты решишься покинуть мир Академии, знай, — двери моего дома всегда открыты! И помни, что у тебя есть друг — Нэмуро-Микагэ».

Вновь и вновь перечитывая письмо, Мики улыбался. В его огромных, лучащихся светом глазах блестели искры тех слёз, которые так давно, в лунную ночь в Мемориальном Зале, были рождены музыкой и тайной.

@темы: Shoujo Kakumei Utena, кроссовер, стихи, фанфик, цикл

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Аватарки по Uta no Prince-sama

#Uta_no_Prince_sama, аватарки

Название: 18 звёзд и их композитор
Автор: Lady Garet
Форма: сет аватарок
Канон: Uta no Prince-sama
Пейринг/Персонажи: Харука Нанами, Starish, Quartet Night, Heavens
Категория: джен
Рейтинг: G
Исходники: официальные арты принцы Maji Love KINGDOM, Нанами-1, Нанами-2; арт Сесиль
Размер: 21 штука, 100х100
Примечания: Сделано на ЗФБ-19 для команды "Anime Idols"

@темы: материалы, Uta no Prince-sama

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Академия Оотори. Венок сонетов

#Shoujo_Kakumei_Utena, фанфик.

Название: Академия Оотори. Венок сонетов
Автор: Lady Garet
Бета: forion
Канон: Shoujo Kakumei Utena
Размер: мини, 1063 слова
Пейринг/Персонажи: Химэмия Анфи, Тэндзё Утэна, Отори Акио, Сайондзи Кёити, Кирю Тога, Каору Мики, Арисугава Дзюри, Микагэ Содзи
Категория: джен
Жанр: стихи, драма, романс, эксперимент
Рейтинг: G
Задание: Карта сокровищ
Краткое содержание: Здесь есть арена, на которой сражаются дуэлянты; есть герои и злодеи, у каждого из которых имеется очень веская причина продолжать игру; есть замок, где живёт принц, и странная, таинственная башня. Но что это за место? Мы узнаем это, если найдём ключ, зашифрованный в венке сонетов.
Примечания: Написано на ЗФБ-14 для команды "Yuri Penguin Utena"



1

Арены круг и замок в вышине…
Как будто время замедляет ход.
Свою судьбу не знаешь наперёд
В жестокой схватке, в яростном огне.

За честь, за дружбу или чудеса —
Кому какое дело до того,
Когда меча и розы волшебство
В огромных отражаются глазах?

Удар!.. И поединок завершён.
Мечты полёт и сила чистоты!
Поникли побеждённые цветы,
А над ареной — колокольный звон.

Но скоро снова заиграет здесь
Клинков стальных неумолимый блеск.


2

Клинков стальных неумолимый блеск
Ты не забудешь, погрузившись в сон.
Кто победил, и кто был побеждён,
Не ясно оглянувшимся окрест.

Ведь это будни. Здесь они — друзья,
И судьбы слишком тесно сплетены.
Их мир другой, но в этом их вины
Искать нам преднамеренно нельзя.

Дорогу сильным! В ком мерцает жар
Решимости и права побеждать.
Мечту и страсть в узде не удержать.
Они готовы нанести удар!..

…В оранжерее, словно знак небес,
Алеет роза, полная чудес.


3

Алеет роза, полная чудес, —
Зеленоглазой феи тонкий стан.
Ей дар творить судьбу от века дан
Проклятием и милостью небес.

Так кроток вид и голос слишком тих,
В загадочных глазах молчанья ночь.
Она всесильна. Но себе помочь
Нет власти, разделённой на других.

Почётный приз, вместилище меча;
Ей путь — людскую ненависть познать,
Чтобы под градом стрел сильнее стать,
Вся трепеща, как тонкая свеча.

Но в глаз зелёных тайной глубине
Дуэлей ярость плавится в огне.


4

Дуэлей ярость плавится в огне!
Её клинок необычайно смел.
И взором сердца, верным, как прицел,
Находится изъян на полотне.

Душа чиста, летит её призыв
В небесный замок к рыцарю из снов, —
Он, сбросив сеть невидимых оков,
Придёт на зов, чтоб поддержать порыв.

Послушна сталь, коль есть одна мечта.
И в этом тайна всех её побед:
Кольцо на пальце, в сердце розы свет,
И сила принца в замке в облаках.

За сердцем смело следует рука.
Ещё рывок! Ведь цель уже близка.


5

Ещё рывок, ведь цель уже близка!
Ты честен и отважен, как герой.
Иди вперёд за ясною звездой,
Отчаянью не смея потакать!

У каждого из них своя печаль,
И боли хватит, чтоб вложить в клинок.
Но всё, за что бы ты бороться мог,
Недостижимо уплывает вдаль.

Так почему нет веры в чудеса?
И музыка в саду не зазвучит?
Любовь покинет, дружба замолчит,
И далеки мечтаний голоса? —

Здесь всю твою игру перечеркнёт
Манерный тон, интриги хитрый ход.


6

Манерный тон, интриги хитрый ход, —
И ты уже попал под эту власть,
Где движет всем его каприз и страсть.
Ты жертва, он — жестокий кукловод.

Наивности не вечно торжество.
Был добрый принц, заблудшим помогал,
Покуда сам в ловушку не попал, —
Тогда совсем никто не спас его.

Потеряны надежда и мечта.
Пал жертвою своей же доброты.
Он разводил прекрасные цветы,
Срезая стебли острием меча.

Срезал, смеясь, и зная наперёд:
Игра здесь чьё-то сердце разобьёт.


7

Игра здесь чьё-то сердце разобьёт,
Раскроет тайну, выведет на свет
Больной любви печальный силуэт,
Запрятанный в изящный медальон.

За сильной, королевской красотой
Болит душа, отчаянья полна.
Как не вернутся детство и весна,
Так не вернуть и дружбы золотой.

Быть может, чудо?.. Разве чудеса
Даруются отвергнувшим любовь?
Он рядом был, и он вернулся вновь
Тебя от боли и от слёз спасать.

За резкой сталью верного клинка
Ясны глаза, тверда судьбы рука.


8

Ясны глаза, тверда судьбы рука,
Ударившая в миг, когда пожар
Всё прошлое твоё уничтожал,
Забвеньем покрывая на века.

Насмешлив взгляд и холоден клинок.
У чёрной розы — сила мертвеца.
И только будет в темноте мерцать
В глазах зелёных вечности зарок.

Он — друг и память, ты — его судьба.
Отчаянье навек сроднило вас.
И над своей жестокостью смеясь,
Почти танцуешь на чужих гробах.

Раз вечность — избавление от мук,
О, где же отыскать мне этот круг?!


9

О, где же отыскать мне этот круг
Мотива детства, солнечной мечты,
Где близнецов прекрасные цветы
Росли в саду, не ведая разлук?

Так больно одиночество вдвоём!
Капризов, отчуждённости и лжи
Не нужно, чтобы музыке служить.
Иначе для чего же мы живём?

Исправить мир, воздать за доброту,
Сурово недостойных покарать…
Легко на страже истины стоять,
Но трудно уберечь цветы в саду.

Сполна позволят взять любви права
Отчаянья, надежды, волшебства.


10

Отчаянья, надежды, волшебства
Судьба отмерит полностью и в срок.
Тщеславью тяжек был её урок…
Хоть гроб закрыт, но девочка жива.

Клинок, как самолюбие, остёр,
Чтоб драться за свой чистый идеал,
Что с детства болью в памяти стоял,
Когда тебя сжигал страстей костёр.

Но в час урочный сердце победит:
Подаришь ей все нежные слова.
Ведь чистота в тебе ещё жива,
Раз ты способен искренне любить.

Осколками былого торжества
Танцуют тени. Новая глава.


11

Танцуют тени, новая глава
Родится в башне под лучами звёзд.
Здесь всё, о чём мечталось, вдруг сбылось,
Ведь искренность по-прежнему права.

Здесь будут разговоры до утра,
Разгадки тайн и череда надежд.
За шелухою будничных одежд
Подруга ли? Избранница? Сестра?

Но, кто бы ни была, свободной стать
Должна она в дуэлей череде.
Одна звезда в небесной пустоте,
Ради неё не жалко жизнь отдать!

Последний бой. И стрелок лёгкий стук
Останется разлукой нежных рук.


12

Останется разлукой нежных рук
И яростью несбывшегося сна
В твоей груди зелёная весна,
Дневник и взгляды, сердца частый стук.

Любовь — для тех, кто больно предавал.
Оружья взмахом приближаешь миг,
Чтобы пожар в груди твоей утих,
И с губ сорвались тёплые слова.

В другой вселенной девушка и друг,
Что с каждой схваткой более чужды.
Идти по следу трепетной мечты,
А находить печаль душевных мук.

Но детский сон готов наградой стать:
Раскрыта тайна, сломана печать.


13

Раскрыта тайна, сломана печать, —
Нас ждут ворота с розой на гербе.
Сражаясь, возвращаемся к себе,
Чтоб сердца тайну своего познать.

Раз ты силён, возьми духовный меч,
Хранимый розой бережно в груди.
Покорно, смело за судьбой иди
Сквозь лабиринты неслучайных встреч.

Так где ж арена, башня, чудеса,
И замок с принцем в призрачной ночи? —
Колоколов мелодия звучит,
И дуэлянтов слышны голоса.

Теперь мне больше нечего скрывать,
И я готов вам ключ к разгадке дать.


Магистрал

Арены круг и замок в вышине,
Клинков стальных неумолимый блеск…
Алеет роза, полная чудес,
Дуэлей ярость плавится в огне.

Ещё рывок, ведь цель уже близка!
Манерный тон, интриги хитрый ход, —
Игра здесь чьё-то сердце разобьёт…
Ясны глаза, тверда судьбы рука.

О, где же отыскать мне этот круг
Отчаянья, надежды, волшебства?
Танцуют тени. Новая глава
Останется разлукой нежных рук.

Раскрыта тайна, сломана печать,
И я готов вам ключ к разгадке дать.


Сложив первые буквы магистрала, находим ключевую фразу «Академия Оотори» — то место, где происходит действие всех стихов.

@темы: Shoujo Kakumei Utena, стихи, фанфик

---

Стихи по Shoujo Kakumei Utena

#Shoujo_Kakumei_Utena, фанфик.

Название: Круг арены, звон мечей...
Автор: Lady Garet
Бета: forion
Канон: Shoujo Kakumei Utena
Размер: драббл, 67 слов
Пейринг/Персонажи: дуэлянты
Категория: джен
Жанр: стихи
Рейтинг: G
Примечания: Написано на ЗФБ-16 для команды "Yuri Penguin Utena"

Круг арены, звон мечей —
Выбирай!
Академия — не сон,
Не игра.
Победитель сможет выйти
За грань.
Но какая же она — Вечность?

Каждый день в волшебной сказке,
Как бой:
Не разверзнется земля
Под тобой,
И небес хрустальный свод
Голубой
Не откроет никогда — Тайну.

Значит, сердцу надо ярче
Светить!
Эта роза не устанет
Цвести,
Чтоб навек смогли любовь
Обрести
Все, кто знает, что на свете есть — Чудо.


Название: Сердце моё...
Автор: Lady Garet
Бета: forion
Канон: Shoujo Kakumei Utena
Размер: драббл, 79 слов
Пейринг/Персонажи: Каору Мики
Категория: джен
Жанр: стихи
Рейтинг: G
Примечания: Написано на ЗФБ-16 для команды "Yuri Penguin Utena"

Сердце моё — живая лазурь водопада.
Музыка вьётся в созвездия неодолимо.
Мне бы за ней! Только звук ускользает мимо,
Стонет в сетях залитого солнцем сада.

Как же следить перекрестья чужих тропинок,
Если моя судьба, заблудившись, плачет?
Где же решенье этой простой задачи?
В книгах ответа нет и в глазах любимых…

Только коснуться стоит руками клавиш,
Я становлюсь — не я, словно голос свыше!
Кто б рассказал, что в моей он музыке слышит?!
Сердце — всегда мудрей, его не обманешь.


Название: Я хотел бы...
Автор: Lady Garet
Бета: forion
Канон: Shoujo Kakumei Utena
Размер: драббл, 93 слова
Пейринг/Персонажи: Тида Мамия/Микагэ Содзи
Категория: слэш
Жанр: стихи
Рейтинг: G
Краткое содержание: Твой кумир рядом, но вы так не похожи.
Примечания: Написано на ЗФБ-14 для команды "Yuri Penguin Utena"

Я хотел бы быть таким же жёстким, как он.
И холодным, когда настанет час выбирать.
Но закон притяженья — смешной и глупый закон! —
Говорит, что мне никогда похожим не стать.

Через бездну молчанья нежность ещё горячей:
Как сладка она в каплях скупых и случайных фраз!
Я принёс бы бурю восторгов, роз и свечей,
Но боюсь, как бы наша связь не оборвалась...

Всё, на что я способен, — быть преданным до конца.
Всё, что я могу, — любить его всей душой.
Будет вечно его судьба для меня мерцать
Недоступной, пламенной и прекрасной звездой.


Название: Перед дуэлью
Автор: Lady Garet
Канон: Shoujo Kakumei Utena
Размер: драббл, 122 слова
Пейринг/Персонажи: Микагэ Содзи/Тида Мамия
Категория: слэш
Жанр: стихи
Рейтинг: G

Мне их не жалко. Просто сотня кукол,
Марионетки в пламени пожара,
И чёрных роз на побелевших пальцах
Навек застыла страшная печать.
А я остался посреди мгновенья,
Душой привязан к призрачному Залу,
Отсчитывая встречи, как секунды,
И память поворачивая вспять.

Срывая маски страсти и желаний,
Я стал непревзойдённым режиссёром.
Наградой за искусство мне служила
Отныне только преданность твоя.
И, выходя свидетелем невольным
Надежды, отреченья и позора,
Ты постигал простые механизмы
Людских сердец и тайны бытия.

Таков, как есть, как создан высшей силой,
Я не был глуп, доверившись виденью,
Когда в росе последней чёрной розы
Читал неумолимый знак судьбы.
Мой мальчик, если б всё случилось снова,
Готов, как ты, опять растаять тенью,
Последовав за куклами своими
В тот зал, где вечно тлеют их гробы.


Название: Живя мечтой...
Автор: Lady Garet
Канон: Shoujo Kakumei Utena
Размер: драббл, 80 слов
Пейринг/Персонажи: Микагэ Содзи/Тида Мамия
Категория: слэш
Жанр: стихи
Рейтинг: G

Живя мечтой, ни сна, ни слёз не превозмочь.
Я полон сил, идей, но чувства... Чувства — ночь.
В подвалах Зала снять оковы не спеша
И у аквариума роз дышать, дышать.

Работа — день, где нет ни памяти, ни дум,
И вместо сердца пустоты холодный ум.
А солнце раму от портрета золотит...
Твой взгляд — иллюзия возможности любить.

Ты умер, мальчик. Так покойся с миром, друг.
Я больше в душу не пущу печаль разлук,
Не разожгу огонь доверия внутри.
Лишь только память чёрной розою горит...


Название: Дуэль Утэны и Микагэ
Автор: Lady Garet
Канон: Shoujo Kakumei Utena
Размер: драббл, 104 слова
Пейринг/Персонажи: Микагэ Содзи/Тендзё Утэна
Категория: гет
Жанр: стихи
Рейтинг: G

Над Ареной дуэлей простёрта вершащая длань —
Длань судьбы без биения крови на призрачном пульсе.
Кто сражался за мной, не по-детски, отчаянно трусил
И проигрывал бой, заплатив непомерную дань.

А она горяча... Как она горяча в этот миг,
Когда падают маски — осколками, звёздами, в клочья!
И удар этой нежной руки неожиданно точен,
И сорваться готов с моих губ восхищения крик.

Я построил Арену, шутя запустил механизм.
Даже мускул не дрогнул: сто жизней, цена ли причастью?
А она ворвалась, вдруг разрушив иллюзию счастья,
И устроила в сердце моём мировой катаклизм.

Над Ареной дуэлей колышется звёздная пыль...
Кто я?! Кто я теперь? — Призрак? Сон? Или всё-таки быль?..


Название: Играет обманутый вечностью сумрак...
Автор: Lady Garet
Канон: Shoujo Kakumei Utena
Размер: драббл, 87 слов
Пейринг/Персонажи: Микагэ Содзи
Категория: джен
Жанр: стихи
Рейтинг: G

"Я такой, как есть…"
Микагэ, SKU

Играет обманутый вечностью сумрак
Под сводами залов из камня и теней.
Трясётся озябший в морали рассудок
И ищет пути из молитв и ступеней.

Проверить берёшься, коль шуткою злою
Тебя в кукловоды уже записали.
Для чьих откровений воздвиг аналои?
Кому сберегаешь заветов скрижали?

Как выбором просто чужим обмануться!
И путь приготовлен… осталось немного.
Хохочут виденья: нет шанса проснуться
Для тени, такой благородной и строгой!

Обидно быть пойманным в сеть обстоятельств,
И новой дороги неведомы цели…
На ощупь бредёшь средь крестов и распятий,
А юное сердце дрожит в колыбели.


Название: Чудес не бывает. Триптих
Автор: Lady Garet
Канон: Shoujo Kakumei Utena
Размер: драббл, 179 слов
Пейринг/Персонажи: Арисугава Дзюри
Категория: джен
Жанр: стихи
Рейтинг: G

1
Холодны струи. Замкнуты кольца.
Кружатся лепестки.
Только вода поцелуем коснётся
Пальцев моей руки.

Статуи слепы. Боги не вечны.
Чудо другим дано…
Падают звёзды, плавятся свечи,
Терпко горчит вино.

Там, за пределом мира забвенья,
Рдяно цветёт закат…
Сны у фонтана: руки и тени,
Нежный, далёкий взгляд.


2
В холодных гранях металла синего
Видений вкус — тёплый, резкий.
Изгиб бровей, выпад, линия —
К чертям о принце мечтанья детские!

И тайна теперь глубоко спрятана:
За бледным золотом, к сердцу близко.
Уста улыбкою опечатаны,
А сталь пространство сечёт со свистом.

Удар! Безнадёжно драться за прошлое:
Чудес не ждать, мечты не исполнятся.
Но всё же небо разбито в крошево,
Рассыпалось золотом бледным солнце.


3
Чья любовь бескорыстна, тому и гореть,
Освещая в ночи заплутавшим дорогу.
Сквозь сомнения мглу впереди рассмотреть
Счастья, веры и истины вечной чертоги.

Чья надежда не гаснет, тому не понять,
Сколько мужества нужно признать пораженье,
Прекратить обветшалую память листать,
Распахнув своё сердце для новых свершений.

И пройти этот путь до финальной черты,
Чтобы так же с вершин засиять маяками,
Подготовив дорогу для новой звезды…
Не бывает чудес. Мы их делаем сами!


Название: Больше нет медальона...
Автор: Lady Garet
Канон: Shoujo Kakumei Utena
Размер: драббл, 99 слов
Пейринг/Персонажи: Арисугава Дзюри/Такацуки Сиори, Арисугава Дзюри/Цутия Рука
Категория: фемслэш, гет
Жанр: стихи
Рейтинг: G

Поздно, девочка, поздно,
Слишком много меж нами лжи.
Больше нет медальона,
И чувств, надеюсь, не будет.
А ты давай, не стесняйся:
Про меня ещё расскажи
Всем, кто хочет знать!
Про него... он теперь не осудит.

Поздно, глупая, видишь,
Навсегда разошлись пути.
Мне казалось молчанье
Отсрочкою приговора.
Жить мечтой, не пытаясь
Тени прошлого отпустить...
Только этим не избежать
Ни беды, ни любви, ни позора.

Что ты ходишь за мной?
Ступай, Сиори, ступай.
Мы дружили когда-то,
И что же? Кто с кем ни дружит?
Может там, в небесах,
Души находят свой рай...
А реальность жестока:
Лишь он, он один мне нужен!


Название: Соперница гордая...
Автор: Lady Garet
Канон: Shoujo Kakumei Utena
Размер: драббл, 121 слово
Пейринг/Персонажи: Такацуки Сиори/Арисугава Дзюри
Категория: фемслэш
Жанр: стихи
Рейтинг: G

Соперница гордая, видишь, я счастлива знать,
Что цепи свои ты по-прежнему носишь у сердца.
Не сможешь ты в этом уже пред толпой отпереться:
Что я заставляю тебя и любить, и страдать!

Я слишком обычна, и роль твою взять не смогу,
Ведь каждому в мире своя уготована участь.
Но что вынуждает меня насмехаться и мучить
Единственно ту, перед кем в неоплатном долгу?

И в горе, и в радости чувствую нежный твой взгляд,
Немую поддержку, сочувствие и соучастье.
Ты слишком добра… Я не вынесла этого счастья,
И больше не в силах в тени королевы стоять!

Соперница гордая, что же ты сделать смогла,
Что судьбы сплелись неразрывно, фатально и туго?..
Я сердце возьму у своей благородной подруги,
Чтоб чёрная роза на боли её расцвела!


Название: Инстинкт обречённых...
Автор: Lady Garet
Канон: Shoujo Kakumei Utena
Размер: драббл, 93 слова
Пейринг/Персонажи: Цутия Рука/Арисугава Дзюри
Категория: гет
Жанр: стихи
Рейтинг: G

Инстинкт обречённых:
Последний, отчаянный крик,
Последний прыжок,
Разорвавший твою неизбежность.
О, если б я был
Тем дождём, что внезапно приник
К твоим волосам,
Принося очищенье и нежность…

Что розы, дуэли,
Край Света с нелепой игрой?..
Очнись! Посмотри,
Я сумел избежать наваждений.
Ведь грань столь тонка,
Так что даже не знаешь порой,
Где свет и любовь,
А где глупые лживые тени.

«Свободна! Свободна!» —
Я жажду услышать твой смех,
Чтоб солнце в глазах,
Две рапиры и сильные руки…
Не плачь обо мне,
Ведь любовь — это тайна для всех;
Мы встретимся вновь,
Не почувствовав долгой разлуки.

@темы: Shoujo Kakumei Utena, стихи, фанфик

---

Камю: профайл

#Uta_no_Prince_sama, перевод. Оригинал тут.

Камю
~ В мире существует только тот, кому он доверяет ~



Характеристики
Возраст (игра): 20 (Debut/All Star), 21 (All Star After Secret)
Возраст (аниме): 20-21 (сезон 2), 23+ (сезон 3)
День рождения: 23 января
Гороскоп: Водолей
Рост: 184 см (6’ 0”)
Вес: 74 кг (163 фунта)
Пол: мужчина
Группа крови: 0

Академия Саотомэ — блоки с:
- Quartet Night
- Сесиль Айдзима
- Рэн Дзингудзи
- Ранмару Куросаки, Токия Ичиносе, Рэн Дзингудзи
- Ранмару Куросаки, Отоя Иттоки
- Ай Миказе, Сё Курусу
- Масато Хидзирикава, Эйджи Отори

Инструмент: виолончель
Появление (в аниме): сезон 1 эпизод 13 (в эпизодах), сезон 2 эпизод 1
Сейю: Маэно Томоаки

Камю (カミュ, Kamyu) — член айдол-группы Quartet Night и наставник Сесиля Айдзимы в магистратуре. Его озвучивает Томоаки Маэно (前野 智昭, Maeno Tomoaki).

Внешность

Камю — высокий молодой человек с длинными светлыми волосами, бледным цветом лица и льдисто-голубыми глазами. Он носит белую и тёмно-синюю одежду с серебряными аксессуарами. Его одежда часто строгая и элегантная. Ещё он держит похожий на скипетр жезл с синим драгоценным камнем. В игре он также носит очки для чтения.

Личность и интересы

Камю может показаться двуличным — он по-разному ведёт себя на экране и за его пределами. Со своим кохаем Сесилем Айдзимой выглядит очень сердитым, но перед поклонниками он добрый и вежливый. Очень гордится своей страной и может сиять, говоря о ней. Камю не намерен дружить с людьми вне «рабочих» обязанностей.

Он выглядит харизматичным, элегантным и вежливым. Однако таким он появляется только на публике. Его истинная натура холодна и бесчувственна, поскольку он не заботится ни о ком, его интересует только собственная преданность Королеве.

Он часто ссорится с Ранмару из-за своих поучений, которые Ранмару не склонен слушать, особенно когда дело касается рока. Камю делает много заметок и проводит много исследований.

История

Он пришёл из Королевства Вечной Мерзлоты*, в частности, из Шёлкового дворца, и является отпрыском графской семьи, которая служила Королеве Шёлкового дворца. Выяснилось, что с тех пор, как он поклялся в верности Шёлковой Королеве, ему дали имя Камю, и он решил жить в соответствии с ним.

Он приехал в Японию, чтобы по какой-то причине встретиться с Сияющим Саотомэ, и был приглашён стать айдолом. В Королевстве Вечной Мерзлоты никто из жителей не носит фамилий. В All Star Камю позволяет Харуке выбрать для него имя. Она выбирает Cryszard — производное от Crystal (кристалл) и Blizzard (снежная буря). Вторым именем Камю выбрал R, которое должно представлять вечность, хотя, как говорят, это Рондо — именно так он произносит его в игре.

___________________

* Kingdom of the Permafrost — дословно «Королевство Вечной Мерзлоты». Но мне больше нравится перевод, услышанный в одном из вариантов фандаба: Страна Ледяных Ветров.
___________________


Отношения

Нанами Харука

В играх Камю для неё — один из возможных возлюбленных.

В аниме они впервые встретились, когда Quartet Night был представлен Starish, однако он сначала не сильно ею заинтересовался. Их взаимодействие было незначительным до третьего сезона, когда Сияющий Саотомэ попросил Нанами написать песню для церемонии открытия его недавно построенного здания Сияющей Башни.

Харука предприняла попытку сотрудничества с Камю, который отказался и заявил, что у него нет времени на дураков и что он будет работать с ней только тогда, когда она напишет песню. На просьбы Харуки провести с ним время (поскольку ей нужно было вдохновение, чтобы написать песню Камю), Камю приказал ей прислуживать ему. Не имея выбора, Харука следовала за Камю по его графику, помогая в разных делах, что вызывало недовольство участников Starish, особенно Сесиля. Тем не менее, она смогла выполнить всё, что он ей приказывал, и сумела сочинить индивидуальную песню для Камю, которая, по словам Харуки, сделала бы его более искренним (поскольку она заметила, что он никогда ничего из своей работы не делал искренне и только притворялся добрым и очаровательным).

После того, как Камю увидел песню, он заявил, что этого было недостаточно, чтобы сделать его искренним, оставив расстроенную Харуку в уверенности, что ему не понравилось. Однако в итоге он изменил своё мнение и предстал перед ней полностью облачённым в торжественную одежду. Потрясённая Харука обнаружила себя одетой в вечернее платье и сопровождающей его на церемонию открытия в качестве спутницы. Камю исполнил песню Харуки, показав свою истинную личность, с таким успехом, что люди на вечеринке были шокированы. После песни Камю, держа её за руку, заявил, что он являлся совершенным во всех отношениях, не заходя так далеко, чтобы быть самим собой, но не так уж плохо время от времени быть искренним.

В 1 эпизоде 4 сезона после того, как Quartet Night забирает Харуку от Heavens, он просит её «довериться его рукам». Затем он потрясён вместе с остальными участниками Quartet Night, когда Starish похищают её у них.

Айдзима Сесиль

Камю — наставник Сесиля как в аниме, так и в играх.

В качестве назначенного старшего Камю было поручено обучать Сесиля всему, что касается того, чтобы быть айдолом. Их первая встреча в аниме привела к тому, что Камю отругал Сесиля за столь открытые разговоры о любви, поскольку айдолам было запрещено влюбляться. Сесиль продолжил испытывать терпение Камю, когда не проявил никакого интереса к тому, чтобы стать айдолом, и Камю заявил, что Сесиль только болтает, пообещав вбить в голову принца немного здравого смысла, а потом утащил его прочь.

Кажется, что Камю холодно относится к Сесилю на протяжении всего наставничества. Однако он дал ему задание сделать дневник о том, что такое быть айдолом, которое Сесиль не спешил выполнять, раздражая Камю. Тем не менее Сесиль сумел закончить своё задание после того, как Starish вдохновили его, что несколько успокоило Камю.

Однако Камю оставался равнодушным к Сесилю, поручая ему чёрную работу (варить кофе и покупать рисовые лепёшки). Но, несмотря на жалобы Сесиля на его бессердечие, похоже, у них хорошие рабочие отношения, которые оба уважают.

Quartet Night

Публичные и неофициальные отношения Камю с товарищами по группе отличаются. На людях он показывает, что относится к ним почти по-дружески, потому что его личность отличается на экране и за его пределами.

В частной жизни, однако, он едва терпит их и не прилагает никаких усилий, чтобы узнать их лучше. Он думает, что бессмысленно сближаться со своими товарищами по группе, поскольку его участие в Quartet Night — это всего лишь деловое соглашение с Саотомэ, заключённое им ради того, чтобы спасти своё королевство. Но как только Харуке удалось написать для них идеальную песню, он понял, что работать вместе как настоящая группа было не такой уж плохой идеей.

Кажется, что он лучше ладит с Аи и Ранмару, которые ведут себя спокойно и по-взрослому. Рейджи он находит раздражающим, поскольку из всех четверых он самый шумный и весёлый.


Шёлковая Королева

Она — королева, которой Камю служит в своей стране, и та, кто отправил Камю обучить Айдзиму Сесиля, чтобы он стал айдолом. В маршруте Сесиля [в игре] она однажды ночью вселяется в тело Харуки и проявляет ко всем враждебность. В финале «Истинной любви» показано, что это Саотомэ наложил проклятие на Харуку во владениях Королевы, чтобы Сесиль пел лучше, но в финале «Друга» Камю признал, что сам был тем, кто в начале наложил проклятие на Харуку.

Некоторые детали
В финале «Друга» выясняется, что в молодости она находилась с Мицуо в любовных отношениях, и называет его Микчан (Micchana).

@темы: перевод, материалы, Uta no Prince-sama

---

Аж мурашки по коже!

#Mawaru_Penguindrum, фанфик.

Название: Аж мурашки по коже!
Автор: Lady Garet
Бета: forion
Канон: Mawaru Penguindrum
Размер: мини, 1008 слов
Пейринг/Персонажи: Табуки Кэйдзю/Огиномэ Ринго, Огиномэ Момока
Категория: джен
Жанр: страшилки, юмор, AU
Рейтинг: R
Краткое содержание: Что случается с теми, кто не ест кашу.
Примечания: Действие происходит в альтернативной ветке времени. Канон подразумевается. Написано на ФБ-16 для команды "Yuri Penguin Utena"



Табуки часто заходил к Момоке в гости — один или с Юри. Так повелось ещё с младшей школы, когда они втроём крепко сдружились. Но теперь младшая сестрёнка Момоки подросла, и их стало четверо. Маленькая Ринго, кажется, с самого рождения боготворила сестру и просто обожала её друзей. Табуки поначалу старался держаться подальше от этой приставучей девчонки: с собственным младшим братом его отношения так и не сложились, и Табуки терпеть не мог младших братьев и сестёр своих друзей. Но постепенно Ринго растопила его сердце: она была очень милой и всегда старалась сделать для Табуки что-нибудь приятное.

И вот однажды Табуки зашёл к Момоке в гости. Родителей её не было дома, а сама она безуспешно пыталась накормить кашей рыдающую в три ручья сестру.

— Кэйдзю, как ты вовремя! — обрадовалась Момока. — Посидишь немножко с Ринго? Родители не вернутся до позднего вечера, а мне нужно сбегать в магазин, а то он закроется.

Табуки замялся и промычал в ответ что-то неразличимое. Он тут же догадался, что кормить кашей Ринго теперь придётся ему. И вообще, он совсем не знал как вести себя наедине с этим маленьким чудовищем. Но Момока приняла его мычание за согласие, тут же схватила сумку и, ободряюще похлопав друга по плечу, выскочила за дверь. А Табуки остался с Ринго.

— Ешь кашу, — сердито сказал он.

— Нибуду! — капризно заявила девочка. — Момока обещала карри, а сама заставляет есть это! Фу!

Табуки мрачно присел рядом на стул. Тарелка с рисовой кашей даже ему не внушала доверия. Но тут вдруг пришла идея!

— Ну и не ешь, — сказал он как можно безразличнее. — Придут за тобой чёрные кролики, и всё.

Ринго подозрительно заглянула в лицо Табуки.

— Что — всё? — спросила она шёпотом.

— Ба-бах! И нет капризной девчонки. И все будут плакать: и Момока, и родители, и мы с Юри. Но ты не бойся, я обязательно приду к тебе на похороны!

Ринго, не сводя с товарища сестры испуганного взгляда, поспешно запихнула в рот ложку каши. С усилием проглотила. Конечно, как не верить Табуки? Ведь он почти взрослый и всё на свете знает.

— Теперь не придут? — спросила она опасливо.

— Давай ещё пару ложек, и точно не придут, — уверенно ответил Табуки. — Чёрные кролики знаешь кто? Страх и ужас! Они были от самого начала мира и всегда творили зло.

— Расскажешь? — попросила Ринго, запихивая в рот следующую ложку каши.

Табуки мрачно кивнул. Он постепенно начал входить в роль, к тому же девчонка пока вела себя хорошо, и надо было как-нибудь продержаться до прихода Момоки.

— Однажды вот такая же маленькая девочка, как ты, очень огорчила родителей, — начал Табуки. Ринго притихла. — Мама её даже плакала и расстроенная ушла на работу. Когда девочка осталась дома одна, вдруг раздался телефонный звонок. Она сняла трубку и взрослый мужской голос спросил: «Мурашки по коже не бегут?» Девочка положила трубку, подумав, что кто-то пошутил. Она решила погулять, но как только вышла из дома, дорогу ей перебежали два чёрных кролика. Девочка погналась за ними, долго бежала и остановилась у скамейки, на которой лежал игрушечный мишка. Девочка взяла его в руки и — ба-бах! В игрушке была бомба. Руки и ноги у девочки оторвались, вся лавочка оказалась в крови и кусках мяса. Из обугленного туловища торчали кости. Голова укатилась на дорогу, глаза лопнули и вытекли. А чёрные кролики поскакали дальше. Потом они нашли мальчика, который тоже всегда капризничал и расстраивал родителей. Ему тоже позвонили по телефону и спросили: «Мурашки по коже не бегут?» Но мальчик не понял предупреждения и решил, что это чья-то шутка. Вдруг в дверь постучали: курьер принёс посылку. Мальчик открыл коробку, а там оказался игрушечный мишка, в котором тоже была бомба. Раздался взрыв, живот у мальчика лопнул, и кишки вывалились на пол. Мозги тоже вытекли, потому что череп раскололся, как орех.

Ринго не заметила, как тарелка с кашей опустела. Она сидела, широко раскрыв глаза, в ужасе глядя на Табуки, который зловещим голосом продолжал:

— Но чёрные кролики пришли в мир не затем, чтобы наказывать глупых детишек. Это они делали мимоходом. На самом деле у них была особая миссия. Им хотелось уничтожить мир. Но не сразу! Сначала надо было показать людям всю их мерзость и ничтожество, отомстить за то, что никто не замечал чёрных кроликов и не любил их. И они создали тайную организацию, которая заложила в метро бомбы. Утром, когда взрослые ехали на работу, а дети — в школу, в разных вагонах на разных ветках метро одновременно взорвались тысячи игрушечных мишек. Сколько было крови! Она лилась из вагонов, затопляла рельсы и подземные станции. И в этой кровавой реке плавали чьи-то руки, ноги, головы, бантики и игрушки, учебники и портфели с важными бумагами. Спасатели не смогли сразу подобраться к месту взрывов. Они в специальных костюмах шли по колено в крови, их ноги путались в чужих кишках и спотыкались о кости. Спасатели поскальзывались на мозгах и падали в это жуткое месиво. Конечно, уже никого нельзя было спасти. И всё, что осталось от людей, погибших в метро, собрали в общую могилу и устроили пышные похороны.

— А ты откуда это знаешь? — шёпотом спросила перепуганная Ринго.

— Сам видел, — зловеще и печально ответил Табуки. Он отлично вошёл в роль, даже самому нравилось! — Когда я был ещё маленьким и учился в младших классах, однажды проспал и опоздал на поезд. И уже подбегал к станции метро, а там…

В этот момент зазвонил телефон. Ринго тихонько пискнула и бросилась под кровать. Табуки тоже невольно вздрогнул. Но не от страха, а от неожиданности: он-то знал, что всё это выдумка!

— Чего испугалась? Наверное, просто родители волнуются. Я им сейчас скажу, что ты молодец!

Табуки, смеясь, подошёл к телефону и снял трубку. «Мурашки по коже не бегут?» — поинтересовался бархатный мужской голос. …

…Когда Момока вернулась из магазина, Ринго и Табуки, обнявшись, лежали под кроватью и стучали зубами от страха. Вытащить их оттуда а тем более узнать, в чём дело, удалось не сразу. Но потихоньку, слово за словом они рассказали про взрывы в метро.

— Трусишки! — рассмеялась Момока. — Звонил, наверное, доктор Санэтоси, врач из детской больницы. Я познакомилась с ним, когда заболела ангиной, объевшись мороженого. Сейчас мы друзья, я иногда захожу к нему на работу, он даёт мне почитать разные интересные книги. Но, — добавила она задумчиво, — у доктора Санэтоси действительно есть домашние чёрные кролики. Я однажды кормила их морковкой…

Табуки и Ринго многозначительно переглянулись. С этого дня они стали лучшими друзьями.

@темы: фанфик, Mawaru Penguindrum

---

Лекарство для Марио

#Mawaru_Penguindrum, фанфик.

Название: Лекарство для Марио
Автор: Lady Garet
Бета: forion
Канон: Mawaru Penguindrum
Размер: мини, 2116 слов
Пейринг/Персонажи: Нацумэ Марио/Огиномэ Момока, Нацумэ Масако, Такакура Камба, кролики
Категория: джен
Жанр: ангст, приключения, стихи
Рейтинг: G
Краткое содержание: Марио очень привязан к своей сестре. Он сделал бы всё, что угодно, чтобы Масако была счастлива и никогда больше не испытала горечи потерь. Но вся беда в том, что он сам смертельно болен.
Предупреждения: Повествование от первого лица.
Примечания: Написано на ФБ-16 для команды "Yuri Penguin Utena"



Однажды я вырасту...
Я однажды стану большим.
И стану библиотекарем,
Назло предрассудкам деда.
В окна будут вливаться потоки света,
И течь по залам воспоминаний дым.

Чужие судьбы тогда откроются мне:
Я буду их читать и ставить на полки.
Мозаикой вечность сложит свои осколки,
И истина зазвучит в перекличке дней.

Однажды в библиотеку придёт она —
Девочка из моих тревожных видений.
Она будет песней, строкою стихотворений,
И в сердце моём лепестками вспыхнет весна!

Я сделаю всё, чтоб однажды случилось так!
И кто посмеет сказать: чудес не бывает?!
Она, как книги, людские судьбы читает,
Она зажжёт в ночи для меня маяк!

И я приду в этот странный, призрачный дом —
Исполнить свою судьбу и остаться в нём.
Однажды я вырасту...

Я люблю Масако больше всех на свете! И она меня тоже любит. Но это не только потому, что она — моя единственная сестра, а я — её единственный брат. Масако говорила, что у нас есть ещё брат — её близнец по имени Камба. Но я его совсем не помню: слишком маленьким был, когда нас разлучили. Не знаю, жив Камба или нет, поэтому для меня его как бы не существует, а вот Масако всегда рядом. Она самая красивая и ласковая сестра на свете! Балует меня, как ребёнка, потому что любит. Мы с ней остались одни, и нам надо держаться друг за друга. Мы — семья!

Папу я тоже не помню, как и Камбу, а деда ненавижу. Хотя знаю, что нельзя ненавидеть мёртвых. Дед умер, отравившись ядом рыбы-собаки, которую приготовил сам. Он был очень сильным, богатым, успешным, и всего добился самостоятельно. За это его все уважали, а Масако и я ненавидели. Дед хотел, чтобы мы быстрее стали взрослыми, и когда он жёг наши игрушки, мне хотелось плакать. Но я крепился. Ради Масако, ведь ей тоже было не сладко. По правде говоря, мне совсем не хочется становиться взрослым, хоть я уже сейчас и не ребёнок. Если все взрослые такие, как отец, который ушёл от нас ради какой-то великой цели, и как дед, который не позволил ему вернуться, то лучше совсем не взрослеть. Я и без этого могу любить и защищать Масако!

Только есть одна небольшая проблема: говорят, я серьёзно болен. Однажды я подслушал разговор Масако с доктором. Они были в соседней комнате и не знали, что я спрятался за дверью. Доктор сказал, что мою болезнь современная медицина вылечить не может. Я только хмыкнул, услышав это: никакой болезни у меня нет, нечего врать и расстраивать мою любимую сестру! Просто я — как это называется у взрослых? — родился слабым ребёнком. Поэтому быстро устаю и не могу ходить в обычную школу, учителя занимаются со мной дома. А друзей у меня нет потому, что дед никогда не пускал ребят с улицы к нам в парк и не разрешал мне играть с ними. Он боялся, что набравшись плохих привычек от уличных мальчишек, я вырасту бандитом, как отец. Дед так и говорил: «Как ваш отец…» — и мне всегда было обидно до слёз. От бандитов не бывает хороших детей, но разве мы с Масако плохие?!

Но не такой уж я и слабый! Когда Масако водила меня в океанариум, я весь день был на ногах и ничуточки не устал. Она тогда купила мне замечательную вещь — шапку в форме пингвиньей головы, — и я всю обратную дорогу носился по пустому вагону метро, играя с этой забавной штукой! А ночью взял шапку с собой в кровать, и мне приснился удивительный сон.

Я был в библиотеке, похожей на ту, которая осталась от деда. Огромный флигель со стеллажами до небес. На всех полках книги, книги, книги, и рядом стоят лестницы, чтобы было проще добраться до верха. Мне очень захотелось посмотреть, что написано в этих книгах. Но как только я потянулся к ближайшей полке, между стеллажами появилась девочка. Она была ровесница мне или чуть старше, но смотрела строго, как взрослая. Сарафан её показался мне старомодным, зато розовые туфельки очень подходили по цвету розовым волосам. Девочка удивлённо качнула головой и обратилась ко мне, назвав по имени:

— Марио, как ты здесь оказался? Тебе не нужно читать этих книг, зачем тебе чужие судьбы?

Вот, значит, как! В этих книгах записаны судьбы людей! Я не растерялся, и смело шагнул девочке навстречу.

— А ты знаешь, где находятся книги про меня и Масако? Я хочу вырвать оттуда страницы, где записано про деда Сахэя.

Девочка вдруг удивлённо захлопала ресницами и рассмеялась — совсем не обидно.

— Ты так любишь сестру, что хочешь освободить её от тяжёлых воспоминаний?

Я вдруг смутился, покраснел и стал смотреть в пол. Откуда эта девочка всё знает про нас? Кто она такая?

— Разве это плохо? Любить сестру? — тихо сказал я.

Девочка вздохнула. Она сделала шаг навстречу, взяла меня за руку и повела куда-то вдоль стеллажей с книгами.

— Это хорошо, — сказала она. — И вообще всех людей любить — хорошо. Только больно… Ты ведь знаешь о том, что ты… — девочка запнулась, — не здоров?

— Знаю, — кивнул я. По спине пробежал холодок: впервые я подумал о том, что врач, возможно, был прав.

— Нет, врач ошибается, — отвечая моим мыслям, поспешно сказала девочка. — Твоя болезнь не смертельна. От неё есть лекарство, только в этом холодном мире его почти не осталось.

— Что это за лекарство? — спросил я шёпотом, чувствуя, как немеет язык, и всё тело вдруг становится ватным, будто у куклы. Если я умру, Масако останется совсем одна! Кто же тогда будет любить и защищать её? Разве это справедливо — отнимать у человека всех, кто ему дорог?! Я думал только о сестре и совершенно позабыл испугаться за себя, а ведь умирать, наверное, страшно?

Девочка ничего не ответила. Стеллажи с книгами уже остались позади. Мы стояли в пустоте среди звёзд, рядом блестели рельсы железной дороги. Вдалеке показался поезд. Девочка отпустила мою руку и кивнула на прощание.

— Езжай домой, Марио. Ты очень нужен своей сестре! Не беспокойся, я найду ту книгу, где записаны ваши судьбы.

Я не успел ей ответить. Поезд остановился, и меня словно толкнула внутрь чья-то сильная рука. Ещё показалось, что между ног прошмыгнули два пушистых чёрных шарика. Кролики? Я огляделся по сторонам. Вагон оказался почти пустым, кроликов нигде не было видно, только напротив меня, на диванчике, сидели два мальчика-близнеца. Их волосы были подобраны красными лентами, завязанными на макушке. Я неприлично пялился на эти ленты и едва подавлял желание захихикать. Разве мальчикам можно носить девчоночьи бантики? Ужасно смешно!

А близнецы вдруг повернулись ко мне и заговорили наперебой:

— Мы тебя знаем!

— Ты Нацумэ Марио и едешь до станции «Особняк Нацумэ»!

— А зачем ты был в библиотеке?

— Ты видел там доктора Санэтоси? Мы его ассистенты.

Я замотал головой и захлопал глазами:

— Вы — ассистенты доктора?

Близнецы дружно закивали. В общем-то, они были обычными мальчишками, если не считать этих дурацких ленточек. Впрочем, может в больнице, где они работают, такая форма?

— Доктор Санэтоси — гениальный учёный…

— …и очень хороший врач!

— Он много работает и посылает нас в библиотеку за разными книгами…

— …мы тоже очень много знаем. Хочешь нас о чём-нибудь спросить?

— Мы ответим!

— Ответим!

И тогда я набрал в грудь побольше воздуха (для храбрости) и спросил:

— Мне нужно одно редкое лекарство. Говорят, его в мире почти не осталось…

Братья переглянулись и грустно покачали головами.

— У доктора Санэтоси есть все лекарства, которые вообще существуют в мире. Но то, что тебе нужно, надо готовить самому.

— А разве я смогу? — с сомнением спросил я.

— Конечно, сможешь! Ведь ты уже не маленький! — ободряюще сказали близнецы. И я почему-то им сразу поверил. Вдруг в моих руках оказался листок с рецептом и фотография деда Сахэя. Я удивлённо разглядывал снимок, и уже хотел спросить близнецов, при чём тут мой дед, но поезд загудел, объявляя мою остановку…

Когда я проснулся, почему-то всё тело болело, а голова просто раскалывалась. Время, должно быть, перевалило за полдень, но никто не разбудил меня. Это было странно. Я сполз с кровати и поплёлся искать Масако. Очень хотелось рассказать ей о своём волшебном сне: о большой библиотеке, о доброй девочке и странных близнецах. А ещё о том, что где-то есть таинственное лекарство, которое сможет вылечить мою болезнь. Разумеется, я по-прежнему не верил своему доктору и не думал умирать. Девочка сказала правду! Она не могла соврать мне, ведь у неё такие глаза — честные, серьёзные и очень печальные…

О том, что случилось ночью, я узнал от слуг. И все следующие несколько дней провёл у постели Масако, не мог оставить её ни на минуту. Чувствовал свою вину и боялся, что она умрёт. Но как?! Как я мог приготовить рыбу-собаку, если даже не знал рецепта? Если никогда в жизни не разделывал рыбу? Как я вообще мог додуматься повторять поступки деда, которого ненавижу?! Значит, это был не сон, и близнецы дали мне какой-то другой рецепт? Ошиблись или сделали так специально? Кто они такие, и что вообще произошло?

Я решил разгадать эту загадку во что бы то ни стало. Когда Масако пришла в себя, и стало ясно, что её жизни уже ничто не угрожает, сразу выпросил у неё ключ от библиотеки деда. Это огромный флигель со стеллажами до небес. Я бродил между ними, как в лесу, залезал на лестницы, но не нашёл ни одной книги, похожей на те, которые видел во сне. Тогда я притащил в библиотеку одеяло и пингвинью шапку, раздобыл у нашего старого привратника снотворное (потому что просто так уснуть мне не давало любопытство) и устроился между стеллажами.

На этот раз я оказался в больнице. То есть, то, что это больница, я понял не сразу. Были длинный коридор и кабинеты, я тихо пробрался в один из них. Только обнаружив на столе медицинские книги и увидев у стены знакомые аппараты (на таких же меня обследовал мой доктор), понял, где оказался. За дверью послышались шаги, я шмыгнул за какую-то занавеску и притаился там. Вошёл мужчина в белом пальто — врач. В руках он нёс корзинку с двумя чёрными кроликами. Ленточки на шее зверьков показались мне знакомыми, но я тут же забыл о них, как только в кабинет вошёл ещё один человек.

Это был мальчик — очень взрослый, такой, как Масако. И удивительно на неё похожий! Я, затаив дыхание, стал слушать разговор. Оказалось, что у этого мальчика здесь находится сестрёнка, доктор знает, как её вылечить, но требует за это большую плату. Я вдруг подумал о том, как это несправедливо, когда болеет близкий человек. Ведь Масако тоже хочет вылечить меня и страшно за меня переживает! Мне очень захотелось, чтобы сестрёнка этого мальчика выздоровела, — так сильно захотелось, что аж защипало в глазах! «Любить людей — хорошо, только больно…» Да, мне в тот момент действительно стало больно. Я понял, что переживаю за этого незнакомого взрослого мальчика и даже, наверное, люблю его — потому что он похож на Масако, и потому что у него болеет сестра. Если бы тогда, в библиотеке я случайно нашёл книгу его судьбы, то непременно вписал бы туда самые добрые слова и самые тёплые пожелания! Чтобы сбылось!

Пока я так думал, мальчик ушёл, а вместо него рядом с доктором уже стояли те самые близнецы из поезда. Откуда они взялись?

— Доктор Санэтоси, это было великолепно! — заговорили братья, хлопая в ладоши.

— Сам в шоке, — улыбнулся человек в белом пальто.

Я зажал рот рукой, чтобы не вскрикнуть: корзинка была пуста, кролики исчезли! Так вот почему ленточки показались мне знакомыми! Ох, как бы скорее выбраться отсюда незамеченным? Если они меня найдут, то, пожалуй, опять сделают что-нибудь нехорошее, отчего снова пострадает Масако. Я чувствовал себя здесь жалким и беспомощным. Очень захотелось, чтобы появилась та девочка в розовых туфельках, взяла меня за руку и отвела домой. Но тут же разозлился сам на себя: разве я маленький, чтобы всего бояться? Вот сейчас узнаю, что замышляют доктор Санэтоси и его ассистенты, а потом расскажу обо всём Масако! Она мне обязательно поверит и придумает, что делать дальше.

Только в этот момент я вдруг почувствовал, что стены, к которой прижимался спиной, больше нет. А чьи-то тёплые руки обнимают меня и тащат в эту образовавшуюся пустоту.

— Просыпайся, Марио! — шепчет на ухо добрый девчоночий голос. — Ты уже нашёл своё лекарство! Ты молодец!

— Лекарство? — успеваю спросить я, уже догадываясь, кто со мной рядом.

— Любовь. Дари своим близким — Масако и Камбе — тепло своего сердца. Изменить судьбу можно только любовью!

Так значит, этот взрослый мальчик, похожий на Масако, — Камба?!

Я уже открыл было рот, чтобы поговорить об этом с девочкой, но вдруг решил, что не надо: любые слова казались сейчас лишними. Просто на душе стало очень светло и хорошо, и хотелось, чтобы так было всегда. Ну и пусть у Камбы другая жизнь, и другая сестрёнка, и он, наверное, совсем меня забыл. Это ничего! Я всё равно буду любить его потому, что Масако его помнит, потому что он — мой брат… Я так решил!

* * * * *

… Я люблю Масако больше всех на свете! И она меня тоже любит. Но это не только потому, что она — моя единственная сестра, а я — её единственный брат. Мы — семья. Порой нам обоим снятся странные сны. Масако говорит, что видит во сне своего брата-близнеца, а мне иногда снится девочка в старомодном сарафане и розовых туфельках, которые так подходят к её розовым волосам. Её зовут Момока. Она путешествует по мирам и через сны учит людей быть добрыми. Я хочу стать таким же. Поэтому никогда не смеюсь над снами Масако, а даже наоборот, почему-то очень люблю её брата-близнеца Камбу, которого никогда не было.

@темы: стихи, фанфик, Mawaru Penguindrum

---

Карри с морковным соком

#Mawaru_Penguindrum, фанфик.

Название: Карри с морковным соком
Автор: Lady Garet
Бета: forion
Канон: Mawaru Penguindrum
Размер: драббл, 379 слов
Пейринг/Персонажи: Санэтоси Ватасэ/Огиномэ Момока и другие
Категория: джен
Жанр: байки, юмор
Рейтинг: G
Краткое содержание: У Санэтоси никак не получается развалить мир. Какая досада!
Примечания: Написано на ФБ-16 для команды "Yuri Penguin Utena"



Однажды Санэтоси, находясь в лирическом настроении, спросил Момоку, всех ли людей она любит. «Всех!» — не раздумывая ни секунды ответила Момока. «И меня?» — уточнил Санэтоси. «И тебя! Ты мне так нравишься, что я даже иногда пишу о тебе в своём дневнике», — сказала Момока и протянула Санэтоси заветную розовую тетрадку с драконами на обложке. Дрожащими от счастья руками Санэтоси взял тетрадь. На одной из страниц было написано: «Надо бы предложить Санэтоси завести кроликов. Думаю, это пойдёт ему на пользу», — и дальше следовал рецепт приготовления карри с морковным соком. Санэтоси очень расстроился, возненавидел весь мир и решил его развалить.
А всё потому, что не надо троллить главзлодея!

_______________

Однажды Принцесса Кристалла так достала своей грубостью Камбу, Сёму и Ринго, что они решили отомстить. Втайне от всех записали её крепкие выражения — получилась толстая книга, которую они отправили в издательство. Книга стала бестселлером и принесла авторам баснословные гонорары. Денег оказалось так много, что хватило на лечение Химари, и Камбе не пришлось работать на террористов. Санэтоси очень расстроился, потому что у него снова не получилось развалить мир.
А всё потому, что люди иногда бывают очень некультурны!

_______________

Однажды Химари, очнувшись в очередной раз в больнице, случайно не забыла, чем она занималась с Камбой в облике Принцессы Кристалла. Сначала она сильно испугалась, а потом вдруг вспомнила, что говорила Ринго: с помощью записей можно изменить судьбу. Химари решила: если эти ужасы перенести на бумагу, то в реальности они никогда не произойдут! …и записала всё в подробностях. А потом показала доброму доктору Санэтоси, чтобы он исправил орфографические ошибки. Санэтоси сначала упал в обморок, а потом очень расстроился. Он тут же исцелил Химари и отправил её домой, к братьям. А сам подумал, что развалит мир каким-нибудь другим способом, без помощи этой семейки извращенцев!
А всё потому, что даже главзлодею может стать плохо на должности беты йуного афтара!

_______________

Однажды Масако во время беседы с доктором Санэтоси очень расстроилась. Она сильно переживала за Камбу. Но доктор говорил такие ужасные вещи, что Масако со злости засадила ему в лоб шариком забвенья. Когда Санэтоси очнулся, то полностью забыл, что хотел развалить мир, и что вообще именно он — главзлодей. Сначала он купил огромный букет роз и целый мешок игрушек. А потом отправился путешествовать по невидимым мирам, чтобы разыскать Момоку и признаться ей в любви.
А всё потому, что ничто человеческое призракам не чуждо!

@темы: фанфик, Mawaru Penguindrum

---

Роза прекрасного замка

#Shoujo_Kakumei_Utena, фанфик.

Название: Роза прекрасного замка
Автор: Lady Garet
Бета: forion
Канон: Shoujo Kakumei Utena
Размер: мини, 1721 слово
Пейринг/Персонажи: Нэмуро Содзи/Тэндзё Утэна, Каору Мики
Категория: джен, прегет
Жанр: приключения, мистика
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Мики всегда носит с собой секундомер, но даже не догадывается обо всех его полезных свойствах))
Предупреждения: Мёртвые мальчики в гробах.
Примечания: Написано на ФБ-16 для команды "Yuri Penguin Utena"



— В какое странное место мы забрались в поисках Химэмии! — Утэна с любопытством крутила головой, разглядывая обгорелые обломки.

Раньше это здание, видимо, было большим и красивым, но сейчас о его первоначальном облике оставалось только догадываться. Мики вслед за Утэной тоже внимательно осмотрел развалины и пожал плечами:

— Когда-то давно здесь был сильный пожар. Но, кажется, никто не пострадал. Поскольку это случилось до создания Школьного совета, не осталось никаких записей. Как же называлось это здание? — добавил он, озадаченно почесав в затылке. — Мемориальный Зал Куширо? Зал Наборибецу? Ненавижу, когда не могу вспомнить!

Но Утэна уже не слушала его. Пробормотав: «Химэмия должна быть где-то здесь», — сразу скрылась за грудой упавших после пожара камней. Мики догнал её, когда она протискивалась в довольно большую дыру в стене.

— Утэна? — позвал Мики. — Что там? Ты в порядке?

— Давай сюда! — весело откликнулась девушка. — Тут какая-то комната.

Внутри было сыро и холодно, как в подвале. Пахло затхлостью. Несколько секунд Мики стоял у входа, щуря глаза. После яркого света здесь почти ничего не было видно, кроме россыпи ярких пятен, плясавших по всему — вероятно, большому — залу: это сквозь щели в потолке пробивались солнечные лучи. Когда глаза привыкли к полумраку, Мики различил у стены груду трухлявых стульев, покрытых налётом плесени. Осторожно переступая через рухнувшие балки перекрытий, куски штукатурки и обломки лепных украшений, он прошёл в самый дальний конец комнаты, туда, где Утэна уже заглядывала в какую-то дверь.

— Химэмия! — звала она. — Ты здесь?

На полу возле двери Мики заметил табличку. Солнечный зайчик падал прямо на неё, высвечивая пыльную надпись: «Занято».

— Это что, уборная? — недовольно пробормотал он. — Идём отсюда, кажется, Невесты-Розы здесь нет.

Но Утэна уже скрылась за дверью, и Мики шагнул за ней. Здесь было абсолютно темно, однако воздух оказался удивительно свежим. Ни затхлости подвала, ни тем более застарелых запахов клозета не чувствовалось. Мики вдруг вспомнил, что в секундомере, который он всегда носил с собой, есть фонарик, и обрадовано сунул руку в карман.

— Сейчас посмотрим, что тут такое, — сказал он, нажимая кнопку.

Раздался щелчок, на экране секундомера в тусклой подсветке замигали цифры. И вслед за этим тут же раздался другой щелчок — двери, которая сама собой захлопнулась.

— Мики, ты что делаешь? Немедленно открой! — откликнулась Утэна.

Но дверь, видимо, заклинило. С силой подёргав ручку, Мики решил, что пора хорошенько надавить плечом, и уже приготовился это сделать, как всё пространство неожиданно вздрогнуло и поплыло куда-то вниз. Заскрежетали за стеной невидимые механизмы, на потолке мягким светом зажглась неяркая лампочка, и ребята наконец поняли, где оказались.

Это была кабина лифта — чисто прибранная, с зеркалом и маленьким табуретом в углу. На стене в рамке под стеклом висел зелёный лист. Утэна и Мики обалдело смотрели друг на друга, чувствуя, как с каждой секундой лифт опускает их всё глубже и глубже в невидимую шахту.

— Зачем ты закрыл дверь? — с упрёком спросила Утэна.

— Я не закрывал. — Попытка оправдаться выглядела сейчас нелепо, только Мики об этом даже не подумал. Потому что его вдруг озарило: — Секундомер!

— Что? — Утэна, безуспешно шарившая руками по стене в поисках кнопок управления лифтом, подняла на товарища удивлённые глаза.

— Там есть фонарик, я хотел посветить, — объяснил Мики и растерянно добавил: — Наверное, от этого лифт и поехал. Но сейчас секундомер тоже заело.

На маленьком электронном экране цифры вели обратный отсчёт, и ни одна кнопка действительно не работала. Друзья снова переглянулись: кажется, им ничего больше не оставалось делать, как дождаться, пока лифт остановится и дверь откроется сама.

Ехали они достаточно долго, хотя, учитывая необычность ситуации, может им просто так показалось. Но вот кабину тряхнуло немного сильнее, скрежет механизмов смолк, и дверь распахнулась. На ребят со всех сторон обрушился поток лучистого света, радужного сияния, сквозь которое они даже не сразу различили окружающую обстановку. А когда поняли, где оказались, их восхищению не было границ!

Да, это был тот самый замок, что парил над Ареной Дуэлей перевёрнутым призраком, прекрасным миражом! Только теперь его тонкие башни из разноцветного мрамора, увенчанные островерхими крышами с сияющей слюдяной черепицей, взмывали вверх совершенно естественным образом. А в небе, высоко над замком, нависала перевёрнутая Дуэльная Арена. Отсюда она казалась огромной розой, вписанной в круг с зубчатыми краями, и в её реальность не верилось так же, как прежде — в реальность замка.

От волнения у Утэны закружилась голова. Здесь живёт её принц! Здесь хранится сила Диоса и растёт заветная роза, с помощью которой можно принести в мир революцию. Этого не может быть! Неужели её мечта сбылась? Ещё немного, и Химэмия наконец станет свободна, а она — Утэна — встретит того, кто являлся ей с детства в волшебных снах, кто всегда поддерживал в трудные минуты и дарил надежду. Вперёд! Надо найти Розу прекрасного замка!

Но Мики не разделял её радости. Он хмурил брови, бормотал какую-то чушь про вероятность и относительность и нервно пытался привести заклинивший секундомер в рабочее состояние. Цифра на экранчике стремительно уменьшалась, двигаясь к нулю, и Мики, похоже, это серьёзно беспокоило.

— Скорее! — нетерпеливо воскликнула Утэна. — Пойдём, нам надо найти Розу!

Мики вздрогнул, услышав эти слова, — будто проснулся.

— Да, идём. Надо её найти! — И решительно двинулся вслед за Утэной.

Внутри замок оказался так же прекрасен, как снаружи. Разноцветная мозаика мраморных колонн, на стенах — гобелены с изображением роз, кругом статуи, вазы, фонтаны и цветы. Это восхитительное убранство можно было рассматривать бесконечно, но ребятам не терпелось скорее добраться до сердца замка, и потому они по пути лишь отмечали беглым взглядом новые чудеса окружающей обстановки.

— Мики, а что ты будешь делать, когда получишь силу изменить мир? — спросила Утэна и тут же рассмеялась, заметив, как её товарищ, который сосредоточенно разглядывал на ходу парящую в небесах Дуэльную Арену, налетел на колонну.

— Что? — Мики рассеянно потёр ушибленное плечо, не сбавляя шага. — Зачем мне сила? Я мечтал о сиянии… Но сначала нам надо выбраться отсюда. И как можно скорее.

Утэна вдруг остановилась. Глядя товарищу прямо в глаза, она произнесла досадливо и сердито:

— Ты что, не понял? Мы в замке! В том самом замке, куда мечтают попасть все дуэлянты. Здесь хранится сила изменить мир. И это не сон!

— Да, конечно, это не сон, — кивнул Мики, снова опуская взгляд на мигающие цифры на экране секундомера. — Но послушай, тебе не кажется, что мы оказались здесь слишком быстро и просто? Нам не пришлось сражаться. Думаю, это несправедливо, ведь мы вообще ничего не сделали для того, чтобы сила изменить мир досталась именно нам!

— Мы искали Химэмию, — напомнила Утэна. Однако в её сердце вдруг тоже закралось подозрение, будто всё происходит не совсем так, как надо. Пытаясь отогнать неприятное чувство, она решительно добавила: — И если Невеста-Роза сама позвала нас, то значит, мы должны всё-таки сделать то, ради чего сюда пришли!

Мики с сомнением покачал головой.

— Сила Диоса — это свет и чистота. Правильнее было бы завоевать её в честном поединке. Но мы-то пришли сюда через подвал, где дурно пахло, и где всё заросло грязью и плесенью. Я не могу вспомнить имени профессора, в честь которого названо здание Мемориального Зала. А поскольку записей не осталось, разве можно сказать точно, что легенда не врёт, и что при пожаре действительно никто не погиб? Я привык доверять фактам, но в этом месте всё слишком странно, даже время идёт в обратную сторону.

Утэна молча взглянула на секундомер, который Мики держал в руках. Цифра на его экране всё уменьшалась, и остановить это было невозможно — кнопки не работали. В памяти промелькнули обгорелые развалины здания, через которое они сюда пришли. Возможно, Мики прав, и всё действительно должно случиться иначе? Да… но раньше это здание было совсем другим! Утэна помнит тонкие колонны с капителями, лестницу, уходящую высоко вверх. Большие окна, высокие потолки, коридоры, кабинеты. В окна бьёт солнечный свет, навстречу по коридору идёт старшеклассник в синем мундире Академии. У него розовые волосы — короче и светлее, чем у самой Утэны, и вишнёвые глаза, в которых невозможно разглядеть его чувств. Этот взгляд — словно стена. А слова — ядовиты, горьки, жестоки и… несправедливы. Ей снова хочется ударить его! За что? Кто он такой? И почему она так ярко помнит это место?

— Мики, я, наверное, была с ним знакома! Только имя… Как же его звали? — растерянно проговорила Утэна. От внезапно вспыхнувших воспоминаний прекрасный замок, в котором они находились, теперь тоже стал видеться иным — тусклым и призрачным, словно вот-вот готовым развалиться. И от этого сразу сделалось тревожно, захотелось поскорее отсюда уйти.

Но вдруг в дальнем конце галереи, внутри которой они стояли, сверкнула алая вспышка. Ребята бегом бросились туда. Галерея, как и многие другие, выходила во внутренний двор замка, идеально круглый, вымощенный сверкающей на солнце разноцветной мозаикой. В центре двора на маленьком столике — белом, резном, словно сотканном из кружева — цвела алая роза, накрытая стеклянным колпачком. Вот оно — сердце волшебного замка!

Утэна и Мики не сомневались ни секунды. С разных сторон подойдя к столику, они одновременно коснулись руками прозрачного стекла и подняли его, освободив розу. Всё случилось так быстро, что Утэна даже не успела чётко сформулировать самое главное желание. Лишь на мгновение перед внутренним взором мелькнул образ Химэмии… Да, Невеста-Роза, я хочу, чтобы ты стала свободна!

Но как только прекрасный цветок лишился своей прозрачной защиты, лепестки его тотчас потемнели и высохли. Алая роза стала чёрной. Сияние замка померкло, небо потемнело, и парящую наверху Дуэльную Арену заволокли тучи. Из бесчисленных галерей, лучами разбегающихся от круглого дворика во все стороны, начали вылетать гробы. Их было много, наверное, целая сотня. Выскользнув из рук, разбилась вдребезги стеклянная крышка, ещё секунду назад защищавшая волшебную розу, — и крышки гробов тоже начали открываться.

Утэна и Мики стояли рядом, спина к спине, готовые обороняться. Хотя оружия в их руках не было, сдаваться без боя они не собирались. А из гробов всё выходили и выходили люди: ученики в новенькой зелёной форме Академии, но босые, с пустыми, белыми глазами и чёрными кольцами на пальцах. На кольцах виднелась печать дуэлянтов. Мертвецы приближались, обступая плотным кругом. Бежать было некуда, а сражаться — нечем. Стараясь не смотреть на лица покойников, Утэна переводила взгляд с одного чёрного кольца на другое. Прижимаясь к спине Мики, она чувствовала его взволнованное дыхание. Кажется, ими обоими сейчас владела одна и та же мысль: что делать?! Цифры на экране секундомера отсчитывали последние мгновения: восемь, семь, шесть…

Не сговариваясь, друзья посмотрели на чёрную розу. Съёжившиеся, сухие лепестки на фоне кружевной белизны стола словно издевались над ними! Пять, четыре… В памяти Утэны снова мелькнули бледное лицо, острый вишнёвый взгляд и тонкие губы, изломанные ядовитой усмешкой. Три, два… Но кольцо на пальце этого человека не было чёрным! Оно — серебряное, с красной розой на печатке, такое же, как у самой Утэны. И если у него кольцо дуэлянта, значит, он не призрак, не плод её воображения?

Едва внезапная догадка озарила сознание девушки, Мики, всё это время не отрывавший от чёрной розы напряжённого взгляда, вдруг воскликнул:

— Я вспомнил! Мемориальный Зал Нэмуро!

Один…

— Нэмуро… — ответным вздохом повторила Утэна.

Послышался щелчок секундомера, и кабина лифта плавно заскользила вверх.

@темы: Shoujo Kakumei Utena, фанфик

---

Red, Black, Orange и Pink: интервью для журнала Spoon

#K_Project, перевод. Оригинал тут.

Red, Black, Orange и Pink: интервью для журнала Spoon

Ещё в июле у журнала Spoon было интервью с GoRA, где Red, Black, Orange и Pink рассказывали о фильме. Сканы от weibo вы можете скачать здесь, обратите внимание, что есть два пароля.

Я лишь кратко изложил их ответы, поскольку интервью было длиной в несколько страниц, а я слишком ленив для полного перевода. Там тонны спойлеров к фильму, поэтому, если вы ещё не видели его, лучше поверните обратно. О, и лично я тоже не видел фильм, так что, пожалуйста, скажите мне, если я ошибся насчёт каких-нибудь сцен и т.д.

Подготовка к фильму

— изначально только Куро являлся главным персонажем, но они решили также добавить Яту, поэтому сюжет был сосредоточен поочерёдно на них обоих (Orange)

— также они хотели написать о Зелёном клане (Black)

— затем они решили сосредоточиться на истории Анны/возрождении Хомры и на противостоянии Юкари и Куро, и всё закончилось как групповая история, наподобие того как в сериале (Pink)

— то, что Анна становится Королём, было единогласным решением, это с самого начала ожидалось от Анны, которую вынуждали стать Синим королём в «Side: Red»(1) (Pink)

Депрессия Яты

— вначале Ята был безнадёжно подавлен, и все решили, что это абсолютно необходимо, поскольку возвращение из подобной депрессии могло бы стать для него хорошим делом (Orange)

— они хотели бы включить реакции всех членов Хомры, а не только Яты и Кусанаги, если бы у них было больше времени, но Ята стал общим представителем, в том числе и в отношении возрождения Хомры; положение Кусанаги немного изменилось, но Анна и Ята стали символами повторного появления Короля и вассалов (Red)

— после того, как Ята стал представителем Красного клана, на его примере было легче всего показать депрессию после смерти Суо и твёрдую решимость выступить за Анну (Pink)

— обычно Ята не просил помощи у Фушими, но он сделал это ради Анны; ответ Фушими показал, что, возможно, он тоже что-то почувствовал, видя Яту и Хомру в таком беспомощном состоянии (Pink)

— сначала было трудно найти баланс в их сцене, поэтому у них было несколько черновиков (Red)

— одна идея заключалась в том, что Фушими приходит в бар Хомра и издевается над Ятой (Black)

— телефонный звонок предложил Green, и Yellow выбрала этот вариант (Orange)

— Ята сохранил номер Фушими, потому что даже если он зол на кого-то, он не окажется настолько жестоким (Pink)

— возможно, Фушими на самом деле тоже не удалил номер Яты (Pink); он также не заблокировал его (Orange)

— по мнению Red, к тому времени как Ята позвонил Фушими, он уже начал приходить в себя после депрессии, но был немного нервным

— нападение на Анну побудило его действовать, и, возможно, это стало важным событием для Фушими тоже; он ничего не имеет против неё (Black)

Анна — новый Красный король и возрождённая Хомра

— Pink была ответственна за все эпизоды пробуждения Анны как Красного короля

— Кусанаги — единственный человек, который видел появление двух Красных королей; после того, как он узнал, что Анна была избрана Сланцем, он отправился в Германию, чтобы собрать информацию об этом, но в конце концов понял: тем, что подтолкнуло бы её к действию, смогли бы стать его слова (Pink)

— после смерти Суо Анна уже была избрана Сланцем, но для Анны принятие этого означало принятие смерти Суо; также она не была уверена, что станет его преемницей. Это стало переломным моментом (Pink)

— у Red любимая часть сцены сна — Суо, медленно поднимающийся по лестнице; это была сцена, которую он хотел увидеть

— на несказанное Тоцукой «всё получится»: раньше, когда Суо был Королём и знал, как он закончит, оптимистичные слова Тоцуки являлись большим подспорьем, но в этой сцене он чувствовал, что должен быть честен с Анной; здесь Тоцука, который всегда улыбался, выглядит довольно печальным, а Суо, который почти не улыбался в сериале, выглядит умиротворённым и сам тянется навстречу Анне. Возможно, это были выражения, которые они почти не показывали, пока были живы (Pink)

— Red был счастлив, что и GoHands, и Angela сделали всё возможное относительно визуальных эффектов и музыки для сцены сна

— Анна хотела встретиться с ними даже несмотря на то, что это был сон, но Кусанаги не чувствовал того же самого; он уже подготовился к тому, что должно было произойти, но если бы он во сне снова встретился с этими двумя, это было бы не так драматично, как у Анны, у них лишь состоялся бы обычный разговор, как раньше

— в центре новой Хомры будет Анна вместе с Кусанаги, рядом с ней — Ята и Камамото, но вид [Хомры] будет несколько отличаться (Pink)

— если раньше все они следовали за харизматичным Королём, то теперь соберутся вокруг и почувствуют необходимость защищать Анну (Red)

— до сих пор Ята был весь «Микото-сан, Микото-сан», но как только Анна стала Королём, он понял, что должен взять себя в руки (Pink)

Вайсман и Кокуджоджи

— Black отвечал за сцены, связанные с Вайсманом и Кокуджоджи

— смерть Кокуджоджи — чрезвычайно важное событие в мире K, но он сделал её тихой, не драматической; для Кокуджоджи было лучше всего, чтобы о нём заботился только Вайсман, и никто больше не знал о его состоянии (Black)

— Кокуджоджи умер не от болезни, а от старости; его жизнеспособность до сих пор поддерживалась благодаря его силе как Короля, но если бы он был обычным человеком, то был бы уже мёртв. Когда в сериале он сказал: «Этой стране приходит конец», — это также означает, что у него тоже осталось не так много времени, и призывает Вайсмана скорее вернуться. Кокуджоджи — Король, который управляет судьбой, поэтому он понимает, что его собственная судьба подходит к концу, и, возможно, он также смог предсказать свою тихую кончину (Black)

— поскольку он сделал всё, что хотел сделать, он прожил хорошую жизнь как человек (Black)

— последняя сцена с молодыми Вайсманом, Клаудией и Кокуджоджи вызвала у Orange слёзы на глазах

— с точки зрения обобщённости, тот факт, что Король неизменности изменил свою форму, означает, что теперь всё изменится, то есть история начнёт двигаться (Black)

— предполагается, что Широ был восстановлен сразу же после инцидента на Школьном острове; у Кокуджоджи была вырезанная реплика, которая гласила: «(Мы нашли Вайсмана) на поверхности моря», — но, возможно, они подняли его из воды (Black)

— о том, что Широ не помогает Куро и Неко: Кокуджоджи сказал, чтобы Широ держался подальше от Зелёного клана, но хотя он [Широ] может жить сам по себе, однако понимает чувства Кокуджоджи и остаётся рядом, чтобы заботиться о нём (Red)

— Кокуджоджи происходит из клана оммёдзи(2) (Red) и некоторые из Кроликов, будучи частью того же клана, чувствуют, что вступление в его ряды и защита главы семьи — это их долг (Black)

Юкари и Зелёный клан

— одежда Кроликов и дизайн башни Михашира — это идеи режиссёра, также как и движения Юкари, которые были доработаны; изначально GoRA говорили ему, чтобы он двигался как некого рода фигурист и актёр театра Такарадзука (Red)

— Black отвечал за Юкари

— Black был доволен крутым видом и красивыми жестами Юкари, и поскольку он любит бои на мечах, он получил бы удовольствие только от одних своих схваток в фильме

— Orange не смогла присутствовать на записи, поэтому, когда она впервые увидела фильм, то подумала, что ниндзя была именно такой, какой она ожидала её увидеть

— изначально Orange хотела, чтобы ниндзя был мужчиной, но кто-то предложил им сделать его женщиной, и она согласилась, поскольку ей нравится модель, где боевой профессионал на самом деле оказывается женщиной; однако она не ожидала, что она окажется такой кокетливой

— Orange очень понравился эффект её постепенного прохождения сквозь стены, особенно во время решающей битвы с Ятой, где она хватает его, а затем снова проскальзывает сквозь пол

— способность Зелёного клана — изменение, поэтому, начиная с ранних этапов сценария, они думали, что ниндзя, постепенно проходящий сквозь стены, был очень подходящим (Red)

— GoRA знают, кем являются все Короли (Orange)

— они с самого начала решили, что за группа Зелёный клан, поэтому Фушими упоминает их в третьем эпизоде (Black)

— у женской части GoRA было особое мнение в отношении стиля речи Зелёного короля: они думали, что ore + формальная речь звучит лучше, чем watashi + формальная речь, как это обычно используется* (Orange)

— стиль речи Хисуи довольно сдержанный и незамысловатый, но его сейю с самого начала заставил его звучать в большей степени собранно и хладнокровно; однако он относится к тому типу людей, которые предпочитают использовать свой обычный стиль речи, а не холодный (Pink)

— если смотреть на действия Юкари объективно, кажется, что он хочет убить Куро; такая у него любопытная позиция. С другой стороны, 90% тех, кто видел фильм, сказали, что он много говорит, но разговаривать с мечом в руках — это его стиль. Куро является младшим учеником, поэтому своими словами он также хотел заставить его встряхнуться, но если бы Куро не был достаточно удовлетворителен, он был бы убит. Вот почему в конце Юкари не позволил ему уйти в силу своих чувств старшего товарища, но потому что Хисуи остановил его, когда Куро продемонстрировал своё прекрасное мастерство владения мечом. Если бы Хисуи не остановил его, он убил бы и Куро, и Анну (Black)

— фраза Юкари: «Я не буду доволен, пока не увижу, как упадёт хотя бы одна голова» — говорит о том, что, прежде всего, он мечник; Кролики довольно сильны по сравнению с другими кланами, но, похоже, даже победы над ними ему было недостаточно (Black)

— Кролики, пожалуй, самые сильные из членов всех кланов (Orange)

— в соответствии с установкой, они примерно в два раза сильнее членов Красного клана. Основная концепция Юкари — это «преобладающая совместимость с Куро», поэтому было совершенно необходимо в начальных сценах показать его огромную силу (Black)

— о Юкари, оставляющем Хирасаку: его не волнует, жива она или мертва; не потому, что они не ладят, а потому, что он думал, что она сумеет сбежать (Orange)

— все члены Зелёного клана погибли бы, если бы башня Михашира была разрушена, но выжить своими силами — это кредо Юкари, Хисуи и всего Зелёного клана (Black)

— проигрыш в социальной игре в «Lost Small World»(3) для Зелёного клана был бы похож на интенсивную игру с нулевой суммой очков, и, возможно, это их основа: если кто-то проигрывает, то он ничего не может с этим поделать, и только те, кто выигрывают, могут продвинуться дальше. Вот почему они — самый строгий клан (Orange)

— приложение Джунгли имеет пирамидальную иерархическую структуру, но, возможно, самые низшие члены не осознают, что у них есть сверхъестественные способности (Orange)

— чтобы сделать это визуально более понятным, они показали зелёный свет в небе, но весьма вероятно, что большинство людей даже не видят его (Black)

— «изменение» Зелёного клана не может повлиять на «неизменность» Серебряного клана, поэтому они серьёзно несовместимы (Pink)

— Вайсман — и Первый король, и учёный, знающий о сущности Сланца, поэтому Зелёный клан был настороже и хотел что-то предпринять (Pink)

— Котосака — обычный попугай, который понравился Хисуи и стал членом Зелёного клана (Orange)

— в первом черновике они заставили его превратиться в мачо (Red)

— он был создан как противоположность Неко, поэтому такая фигура была бы довольно подходящей (Black)

Мунаката

— неспособность сохранить Суо жизнь, являлась, пожалуй, единственной неудачей в жизни Мунакаты и, вместе с убийством Короля, стала для него довольно большим бременем; поскольку он не таков, чтобы это демонстрировать, он был описан как «непоколебимый человек»; трещина в его самообладании, показанная в последней сцене фильма, также была важным моментом (Pink)

— встречу Мунакаты и Анны описывала Yellow, но она получила много советов от Pink

— когда Мунаката встретился с Анной лицом к лицу как коллега Король, он, возможно, вспомнил последние слова Суо, и Анна сама поняла, что если бы Мунаката не поприветствовал её, ситуация могла бы обернуться к худшему; тем не менее, у обоих были сложные чувства, которые не позволяли говорить о том, что их встреча стала чем-то приятным (Pink)

Удалённые сцены

— во время сцены первого боя Куро и Юкари, Неко отвлекла бы последнего иллюзией, которую Юкари быстро рассеял бы (Black)

— согласно начальному черновику, Куро и Неко приводят Анну и Камамото на Школьный остров и оставляют ночевать в комнате Широ; после этого Анна отправилась бы на то место, где погиб Микото, но эти сцены были вырезаны из-за нехватки времени (Pink)

— также в начале была сцена, где Камамото побеждает нескольких членов Зелёного клана и сталкивается с Хирасакой перед тем, как его спасает Куро (Black)

— в первую очередь, нападение должно было произойти в доме Камамото (Red)

— Анна жила в доме Камамото, и мы могли бы увидеть её в обычной одежде (Black)

— возможно, мы также смогли бы увидеть её одетой в фартук и помогающей в закусочной, принадлежащей семье Камамото (Pink)



__________________

* Прим. в тексте dijeh: Японский 101! То, о чём говорит Orange, это кэйго или японское почтительное обращение. Ore — это грубоватый мужской способ сказать «я», не использующийся в вежливой речи, в то время как гендерно нейтральный watashi просто идеален. Смотрите также: Мунаката. Обычно он использует watashi, и в целом его звучание производит впечатление очень хорошо воспитанного человека, но когда Микото разозлил его, он переходит к ore и более грубому образцу речи.

(1) Side: Red — ранобэ GoRA о прошлом Красного клана

(2) Оммёдзи — заклинатели духов

(3) Lost Small World («Маленький потерянный мир») — ранобэ GoRA о прошлом Фушими и Яты

Авторский коллектив GoRA:
Red (Красный) — Миядзава Тацуки
Black (Чёрный) — Такахаси Яситиро
Green (Зелёный) — Адзано Кохэй
Blue (Синий) — Фурухаси Хидэюки
Pink (Розовый) — Райраку Рэй
Orange (Оранжевый) — Судзуки Судзу
Yellow (Жёлтый) — Кабэй Юкако

@темы: перевод, K-Project, Статьи по K-Project

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Стихи по Mawaru Penguindrum

#Mawaru_Penguindrum, фанфик.

Название: Жизнь — это вечности зов
Автор: Lady Garet
Бета: forion
Канон: Mawaru Penguindrum
Размер: драббл, 89 слов
Пейринг/Персонажи: Санэтоси Ватасэ/Огиномэ Момока
Категория: гет
Жанр: драма, стихи
Рейтинг: G
Примечания: Написано на ЗФБ-16 для команды "Yuri Penguin Utena"



Жизнь — это вечности зов, это жертва.
Разве можно иначе?
Палец болит… или сердце в крови?
Но девочка не заплачет, —
Взглядом недетским, мудрым, нездешним
Дистанцию обозначит.

Смерть — это вечности зов, это память,
Сдобренная цинизмом.
Кровь из пореза… нет, яблочный сок
Бьёт эликсиром жизни.
Кто эту жертву оценит?!
…Мой личный маленький бог,
Читающий сны и мысли…

Вечность — это свобода от несовершенства мира,
От тех, чья судьба не стоит
Пустой скорлупы яйца.
Ты говоришь: «Разве можно иначе?»
Но надо ли их спасать?
Поезд несётся к развилке Судьбы,
Тикает датчик…


Название: Кроличья охота
Автор: Lady Garet
Канон: Mawaru Penguindrum
Размер: драббл, 115 слов
Пейринг/Персонажи: Санэтоси Ватасэ
Категория: джен
Жанр: драма, стихи
Рейтинг: G
Примечания: Написано на ЗФБ-17 для команды "Yuri Penguin Utena"



Жадный блеск в глазах — охота рвётся вперёд!
Но не пёс за кроликом. Кролик нынче в чести.
Изменять судьбу, кровавый видеть восход,
Равным богу стать — и за пределы уйти.

Вейся, вейся, жалкий рой бумажных людей!
Всем вам место в жаровне: эта жертва чиста.
Без лица, без имени, перспектив и идей
Вы исчезнете, ваше место займёт пустота.

Я — пророк и призрак, я знаю вашу судьбу:
Очищая планету от зла, вы творите зло.
И поэтому я сейчас вступаю в борьбу
За свободу мира, где древо судьбы росло.

И моя охота рвётся, рвётся вперёд!
Настигают кролики тени земных страстей,
Разрывают в клочья убогий ваш хоровод,
Где бумажные люди ждут от бога вестей...

Где напрасно ждут от доброго бога вестей!


Название: Масако снятся цветные сны...
Автор: Lady Garet
Бета: forion
Канон: Mawaru Penguindrum
Размер: драббл, 182 слова
Пейринг/Персонажи: Нацумэ Масако, Нацумэ Сахэй
Категория: джен
Жанр: драма, стихи
Рейтинг: R
Примечания: Написано на ЗФБ-17 для команды "Yuri Penguin Utena"



Масако снятся цветные сны
в доме роскошном
под шелест деревьев и щебетанье птиц.
Воля её сильна, холоден разум,
а власть так крепка,
что почти не имеет границ:
деньги дают это право
и положение…
Всё, что она унаследовала от деда.

Только во сне ей грезится
не принц на белом коне,
не финансовая победа.

Масако снится, как она убивает деда.

Тысячи способов сокрушить тирана.
Кофе утренний ядовит и апельсиновый сок в стакане.
Можно ножом зарезать —
будет так много крови!
Можно нанять убийцу
или даже лично выступить в этой роли.

Этот навязчивый сон
заставляет дрожать от сладкого предвкушения.
Она ненавидит деда!
Она давно приняла решение.
Да! И рука не дрогнет,
и лицо не изменит своего выражения,

когда дед её будет захлёбываться в крови
из перерезанной сонной артерии.
Пусть он узнает,
что такое — сила её любви
и родственное доверие!
Пусть он ответит за всю её жизнь,
пущенную под откос.

«Я его сокрушу! Сокрушу!» —
навязчиво бьётся в висках, словно стук колёс.
Поезд судьбы?
Или просто игры воображения?

Масако снятся цветные безумные сны…
Но дед наяву умирает от рыбьего яда,
и в этом нет ни капли её вины.

@темы: стихи, фанфик, Mawaru Penguindrum