Цикл "Алхимик". Часть 1 "Алхимик"

[Леди Гарет]

#Shoujo_Kakumei_Utena, фанфик

Название: Алхимик (Цикл "Алхимик". Часть 1)
Автор: Lady Garet
Канон: Shoujo Kakumei Utena
Размер: миди, 4745 слов
Пейринг/Персонажи: Микагэ Содзи, Каору Мики, Тида Мамия, Каору Кодзуэ
Категория: джен
Жанр: AU, hurt/comfort, детектив, драма, мистика, стихи
Рейтинг: G
Краткое содержание: Гениальный учёный Нэмуро приглашён в Академию Отори, чтобы воплотить в жизнь честолюбивые замыслы её директора — Отори Акио. Профессор соблюдает условия договора, стараясь не задумываться о том, что участие в проекте «Вечность» разрушает его психику и судьбу, вынуждая совершать преступление за преступлением. Но однажды Нэмуро понимает: чтобы спасти дорогих людей и самому вырваться из-под власти Акио, нужно изменить взгляд на привычную реальность. И он втайне от всех начинает новое исследование.
Примечания: Кроссоверная вселенная Shoujo Kakumei Utena и Weiss Kreuz. Канонные события не изменены. Цикл "Алхимик" состоит из четырёх частей: Алхимик, Шахматы, Стажировка, Во имя музыки. Бонус: Музыка, меняющая вечность. Автор коллажа: Alizeya



Эпиграф:

«Сверкающая, ясная мечта,
Свободная от шёпота иллюзий,
Порхает, эфемерна и чиста,
Чтоб слиться с мыслью в творческом союзе.
Идти сквозь мир гипотез и идей
К рождению − алхимии людей.»

Вторая дуэльная тема Мики

1

Кодзуэ ничего не помнит. Странно. Взяв с ночного столика пустой стакан из-под молочного коктейля, Мики остановил долгий задумчивый взгляд на умиротворённом личике спящей сестры. Там, в музыкальном классе, она была сама не своя: пыталась поцеловать его, и эти невидящие глаза, и кольцо на пальце, — а потом… Что с ним случилось потом? Лежал без сознания, пока сестра дралась его оружием с Утэной на Арене Дуэлей, пытаясь убить Невесту-Розу. Стыд-то какой! Он был застигнут врасплох, так глупо позволил себя обмануть и воспользоваться силой дуэлянта Печати Розы для чьих-то грязных целей! Как теперь смотреть в глаза членам Школьного Совета?! И Кодзуэ хороша: влипнуть в такую историю, подвести его — своего брата и весь Школьный Совет! Но ведь её тоже обманули. Вряд ли она знала, что станет сражаться за чужие интересы, не такой она человек!

Вспоминая подробности нелепой сцены в музыкальном классе, терзаясь стыдом и злостью за сестру, Мики рассеянно прибирал разбросанные по всей спальне вещи: Кодзуэ только недавно доставили домой из больницы. Вот и её форма валяется на полу, помнётся… Из кармана платья вдруг выпал листок. Мики никогда не читал чужих бумаг, но яркое название с вензелем в виде чёрной розы само бросилось в глаза, и стало ясно: Кодзуэ была в Мемориальном Зале Нэмуро на семинаре Микагэ. Значит, этот гениальный старшеклассник должен знать о сегодняшней дуэли. Сейчас же идти к нему, больше Мики не даст себя одурачить!

Тёмные улочки Академии были пустынны, в отдалении от жилых корпусов мрачной громадой возвышалось здание Мемориального Зала. На звонок дверь открылась почти сразу же, словно хозяин был где-то поблизости, так что мальчик, спешивший сюда почти бегом, не успел ни испугаться, ни смутиться, ни задуматься над странностями места.

— Каору Мики… Вот это сюрприз! — приветствовал гостя Микагэ, удивлённо тряхнув розовыми волосами. — Прошу извинить мой домашний вид, я не ждал гостей на ночь глядя.

Мики не раз видел гения в Академии, но знакомы они не были… если не считать недавнего разговора, почти случайного, но помимо воли оставившего след в душе юного музыканта. Тогда, встретив его в библиотеке Мемориального Зала, Микагэ предложил принять участие в своём семинаре. Мики отказался, поспешив скорее покинуть таинственное здание. А вот теперь он снова здесь и не собирается уходить, не получив объяснений.

— Моя сестра, Кодзуэ… После участия в твоём семинаре ей стало плохо! Что здесь происходит?

Молчание Микагэ и его долгий, задумчивый взгляд смутили Мики, заставив вспомнить о том, что он так невежливо явился без приглашения, и требует отчёта у человека пусть не на много, но старше, вдобавок, находящегося на хорошем счету у Отори Акио — директора Академии. Щёки гостя мгновенно вспыхнули, но в сумерках прихожей этого заметно не было, а хозяина, похоже, не особенно заботили церемонии.

— Проходи, — Микагэ сделал приглашающий жест. — Если сейчас твоей сестре не нужна помощь, ты можешь остаться у меня: руководители Академии не одобряют, когда ученики разгуливают по ночам.

Мики смутился ещё сильнее, но храбро сделал шаг навстречу. Словно ожидая этого, тяжёлая входная дверь за его спиной сама собой закрылась.

В холле Микагэ не стал зажигать лампы, он сразу уверенно двинулся в тёмную глубину галереи, едва освещаемой падающим сквозь узкие окна светом луны. Следуя за хозяином, Мики только успел заметить множество фотографий на одной из стен, но не придал этому особого значения: здание имело богатую историю, наверняка здесь, как и везде в таких случаях, красуются награды и портреты лучших выпускников. Путь по полутёмным коридорам, лестницам и залам был достаточно долгим, так что вскоре Мики совершенно потерял ориентиры. Он едва успел подумать о том, что гений что-то замышляет, и надо быть настороже, как Микагэ, распахнув очередную дверь, доброжелательно произнёс:

— Извини, если утомил тебя дорогой. Здание старое, когда оно строилось, в моде были большие пространства.

Комната, в которой они оказались, была вполне жилой и уютной, хотя обставленной более чем скромно. Торшер над креслом давал неяркий свет, на журнальном столике лежала заложенная карандашом книга: видимо, до прихода гостя хозяин работал.

— Ты здесь живёшь? — спросил Мики, осматриваясь. — Не страшно в таком мрачном здании? Говорят, здесь погибли сто мальчиков…

— Это было давно, к тому же, я не верю в привидения, — сказал Микагэ. — Чаю? Или покрепче? Сегодня ты мой гость.

Сейчас он был не таким, каким его помнил Мики по мимолётным встречам в коридорах Академии: тёмно-вишнёвые глаза мягко светились, а лёгкая, слегка отчуждённая, но тёплая улыбка словно приглашала к дружеской беседе. Этот человек не сделает ему ничего дурного, во всяком случае, сейчас. Но, всё же, надо выяснить, что он знает о дуэлянтах Чёрной Розы?

Тем временем Микагэ придвинул к торшеру ещё одно кресло и достал из шкафа бутылку вина и бокалы. Недвусмысленное замешательство гостя, казалось, забавляло его.

— В чём дело? — с лёгкой насмешкой в голосе осведомился старшеклассник. — Вино не отравлено и почти не содержит алкоголя. Если ты в чём-то подозреваешь меня, то зря.

Вспыхнув до корней волос, Мики взял предложенный бокал.

— Мне просто не приходилось делать этого раньше, — признался он. — Я не знаю, что может случиться…

Микагэ спокойно взял свой бокал.

— Ничего не случится, — сказал он. — Обычно я никого к себе не зову, но ты пришёл сам, и я рад познакомиться ближе.

Вино оказалось действительно лёгким и вкусным. После нескольких глотков Мики почувствовал, как напряжение и тайная тревога отпускают его.

— Я много слышал про твой семинар, но не думал, что такой известный человек заинтересуется мной. Откуда ты меня знаешь?

— О тебе все говорят, — ответил Микагэ, не глядя на гостя. Казалось, он занят какими-то другими мыслями, далёкими от разговора. — Члены Школьного Совета и твоя сестра Кодзуэ. На семинаре, во время нашей беседы, она сказала о том, что восхищается тобой.

— Кодзуэ… Почему она пришла на семинар? — Мики испытывающе глянул на гения, но, вопреки ожиданиям, не заметил в выражении его лица ничего необычного.

— Ко мне приходят люди, отличающиеся от всех. И говорят о своих проблемах. Проблемы эти, как правило, тоже не такие, как у всех, поэтому мне интересно с ними работать. Участники семинара рассказывают, что их волнует, а я задаю вопросы, помогая им глубже понять себя. Видишь, это не тайна! …Твою сестру волнует музыка.

— Музыка?! Но она же не любит играть на пианино! — Мики от удивления распахнул огромные голубые глаза и, забывшись, залпом допил остаток вина в бокале. Заметив это, Микагэ странно улыбнулся, словно незримо отвечая себе на свой же вопрос.

— Твоя сестра глубоко прячет свои желания. Впрочем, как и ты… Вы очень похожи.

За окном висела полная луна. Её холодный свет вместе с тёплым светом торшера создавал в комнате какую-то особенную атмосферу. Взгляд гения вроде бы ничего не требовал в ответ, но Мики вдруг захотелось сказать ему о чём-то своём, близком, возможно, в благодарность за проявленное внимание, за дружеский приём, и ещё бог весть почему. Вино было слишком вкусным, обстановка слишком таинственной, а хозяин этого странного обиталища слишком одиноким… как и он сам.

— А ты любишь музыку? — поколебавшись, всё-таки спросил Мики. — Я мог бы сыграть сейчас, если здесь есть пианино.

Микагэ, казалось, не удивился. Помедлив несколько секунд, словно припоминая что-то, он поднялся с кресла, приглашая гостя следовать за собой.

— Этажом выше я видел старый инструмент. Но с тех пор, как живу здесь, на нём никто не играл, возможно, он расстроен.

За внешним спокойствием всегда сдержанного старшеклассника сейчас таилось волнение, или это лишь показалось Мики. Во всяком случае, решение наполнить музыкой мрачное здание Мемориального Зала стало только крепче. Снова полутёмные коридоры, лестницы, ступени которых угадываются в отсветах едва мерцающих ламп. За скрипучей дверью — большой зал с высоким сводчатым потолком, у окна — старинный рояль. Охваченный бурей нахлынувших эмоций, Мики медленно приблизился к инструменту и, откинув пыльную крышку, нажал на клавиши. Рояль не был расстроен, его звучание показалось юному музыканту божественным. Словно в очарованном сне он опустился на табурет и, закрыв глаза, заиграл «Солнечный сад». Мелодия плыла под сводами, озаряя тёмную комнату, наполняя её нежными лучами утра, свежими запахами зелени и цветов, тем особенным ароматом юных надежд, который невозможно передать ни словами, ни даже взглядами. Мики тоже плыл в этих светлых волнах, не думая ни о чём, забыв обо всём на свете, и счастье до слёз сжимало его горло.

Но если бы юный музыкант видел в эти мгновения лицо Микагэ, сон его не был бы столь беспечным! Гений в тревожном напряжении склонился над роялем, вишнёвый взгляд с лихорадочным, фанатичным восторгом перебегал с одухотворённого лица Мики на руки, невесомо порхающие по клавишам. Казалось, сейчас этот странный ученик, открыв какую-то тайну, подобно древнему магу, растворится в воздухе…

Но вдруг пианист прервал игру и с по-прежнему закрытыми в экстазе глазами, спросил:

— Содзи, что ты знаешь о дуэлянтах Чёрной Розы?

Несколько наполненных печальной тишиной секунд, и мертвенно холодные пальцы Микагэ на своих опущенных веках — это было последнее, что отметило уплывающее сознание Мики перед тем, как он окончательно лишился чувств. …

…Он открыл глаза от того, что Кодзуэ трясла его за плечо и повторяла испуганным голосом:

— Мики! Эй, братик, проснись! Что с тобой?

— А что такое?

— Ты плакал во сне!

— Я?!

Мики сел на кровати, протирая глаза: ресницы и правда оказались мокрыми. Над ним склонилась встревоженная сестра: синие волосы растрёпаны, в огромных глазах испуг. Её помятая пижама и раскрытая постель за спиной говорили о том, что Кодзуэ спала, значит, она не знает, что ночью он уходил… Или это был сон? Мемориальный Зал, гостеприимство Микагэ, и в тёмной комнате, освещённой луной, волшебный старинный рояль, от звуков которого действительно можно было разрыдаться. Усадив сестру рядом, Мики обнял её и неловкими, не привыкшими к ласке руками гладя по голове, сказал:

— Всё в порядке! Я так расстроился из-за твоего обморока, а ночью, во сне, играл на удивительном инструменте: его звуки трогали душу до слёз… Знаешь, Кодзуэ, я не хочу, чтобы мы ссорились! Ведь ты моя единственная сестра, я очень тебя люблю!

— Мики… — Девочка не верила своим ушам: брат всегда был сдержан в проявлении чувств и не оказывал ей столько внимания. Значит, он действительно волновался за неё? Получается, на семинар Микагэ она ходила не зря! Правда, сейчас уже трудно вспомнить, что там было, но это и не важно! Главное, что её обожаемый брат по-прежнему любит её, и это — счастье!

…А несколько дней спустя Мики узнал о том, что Утэна Тэндзё снова дралась на Арене Дуэлей с дуэлянтом Чёрных Роз.

2

— Содзи, что ты делаешь?! — Мамия стоял за его спиной, разглядывая нотный альбом, который Микагэ задумчиво перелистывал. — Это всё Каору Мики, да? Зачем он приходил к тебе?

Гений лукаво усмехнулся:

— А ты ревнуешь? Напрасно! Нашей дружбе ничто не угрожает, ты всегда останешься моим единственным учеником. …Но кажется, — добавил он, жестом приглашая мальчика сесть рядом — за стол, на котором стояли странные химические аппараты, а в коробочках, колбах и пробирках переливались разными цветами реактивы, — кажется, я нашёл способ, как дать жизнь одной моей давней разработке.

Мамия удивлённо поднял глаза на своего учителя, в их зелёной глубине плескалось восхищение и любопытство.

— Помнишь, перед тем, как вырастить первую чёрную розу, я говорил о том, что имеет смысл поискать альтернативу дуэлям? — сказал Микагэ. — Мне с самого начала не нравилась эта затея.

— Да, — подтвердил ученик. — Акио поступил с тобой не честно, ведь проект «Вечность» — твоя разработка, и Дуэльную Арену спроектировал тоже ты. Но если мы победим Утэну Тэндзё и убьём Невесту-Розу, справедливость восторжествует! Всё это должно принадлежать тебе по праву!

Учёный обратил на Мамию острый взгляд вишнёвых глаз, словно пытаясь разглядеть за этими словами другой смысл, и вдруг резко захлопнул альбом.

— Ты прав, — сказал он сухо. — Сейчас не время для отвлечённой философии. Нам нужно посадить следующую розу, и она должна вырасти очень сильной.

Впервые в жизни в словах ученика Микагэ почудилось что-то неправильное. Его маленький друг лгал ему? Но это невозможно! Однако нечто необъяснимое дразнило воображение, требуя разгадки.

Убить Невесту-Розу, поставив на её место Мамию, и самому встать во главе этой игры, вершащей судьбы учеников Академии, конечно, заманчиво. Он мог бы удовлетворить этим свои научные амбиции, но… Когда перед взором памяти вставало лицо Токико — её лёгкий упрёк и слёзы, катящиеся из глаз, — Микагэ понимал, что эти драгоценные капли важнее всего на свете, и он совершит самое важное открытие, только разгадав их смысл. Слёзы… Что стоит за ними? Чувство, которого он ни разу не испытывал, но которое так хочет в себе отыскать. Смерть Невесты-Розы не вызовет в его сердце ответного отклика: даже встав во главе ордена Печати Розы он не вернёт Токико. Но тогда почему Мамия — её брат — так настаивает на продолжении дуэлей? На этот вопрос ответа не было.

Ночью, когда Мики играл на старом рояле, на его ресницах тоже были слёзы — они светились в лунном свете, падающем из окна, и казались такими же драгоценными, как слёзы Токико. Это было так волнующе близко к разгадке тайны, что Микагэ не смог сдержать своего порыва и коснулся лица музыканта, чтобы убедиться в том, что его слёзы — настоящие. Какое чувство стало их причиной? Что открыла музыка в его душе? Учёный поймал себя на мысли, что хочет снова видеть Мики так же, как ночью: наедине, чтобы тот самозабвенно играл, ничего не замечая вокруг, а самому следить за танцем его рук по клавишам и чувствовать причастность к этой тайне…

Следующие несколько дней были заняты выращиванием очередной розы и подготовкой семинара. Днём Микагэ усердно работал, а вечерами Мамия не отходил от него ни на шаг, и учёный не мог отказать своему маленькому другу во внимании, в котором тот очень нуждался. Они беседовали о розах, обсуждали планы предстоящих дуэлей, Мамия был ласков и говорил дельные вещи, и Микагэ в его обществе совершенно забывал, что сегодня хотел поработать над другим проектом, не связанным с Чёрными Розами. Только ночью, сквозь короткий тревожный сон, он смутно думал, что забыл что-то важное, «другое», относящееся только к нему одному и не связанное с Академией.

Он вспомнил об этом в день, когда Сиори потерпела поражение на дуэли. На эту розу Микагэ возлагал большие надежды. Сидя за рабочим столом в кабинете и угрюмо, невидящими глазами глядя в окно, учёный размышлял о причинах поражения.

«Утэна Тэндзё… Дело в ней, или я изначально был не прав? В таком случае, успех дальнейших дуэлей тоже сомнителен. А может быть пора, наконец, признаться в том, что мне тесно в стенах Академии? Ведь меня здесь держит только Мамия, он не сможет жить вне этих стен, а я не в силах с ним расстаться. После пожара, после того, как ушла Токико, её брат — единственный, кто мне дорог. Проект «Вечность» не завершён, мы увязли в незначительных деталях и пошли по ложному пути. Мне нужно собраться с мыслями, сложить в голове все части этой мозаики, а я даже не знаю, с чего начать! Мамия надеется на меня, он так мной восхищается, я не могу не оправдать его надежд…»

И тут в голове Микагэ вдруг что-то щёлкнуло, словно зажглась красная лампочка: стоп! Надежды Мамии… Вспомнилось то смутное чувство неправильности, которое охватило его, когда ученик заговорил о том, что они должны перехватить у Акио инициативу в дуэлях и восстановить справедливость.

«А в чём заключается эта справедливость? — вдруг подумал он, удивляясь простоте и ясности пришедшей мысли. — Акио оплатил разработку, я получил деньги. Всё! Мне не нужна ни Академия, ни слава Края Света — руководителя дуэлей. Мне вообще здесь ничего не нужно, кроме возможности забрать мальчика и уехать отсюда. Только что-то держит… Или это опять происки Акио?! У него получилось заморочить голову моему ученику, но со мной этот номер не пройдёт!»

Что ж, если для того, чтобы вместе уйти из-под власти Акио, ему придётся некоторое время лгать своему маленькому другу, он это сделает! Мамия простит… позже, когда узнает правду. А сейчас нужно закончить один проект, который Микагэ начал по собственной инициативе некоторое время спустя после пожара. Он вёл его параллельно с другими разработками Академии, втайне от всех, в своей домашней лаборатории. Целью проекта было — понять природу слёз Токико и на основе этого чувства создать собственный мир, реальностью которого он будет управлять сам. Микагэ надеялся, что получив возможность жить вместе с дорогими людьми и защищать их интересы, он сможет сделать Токико и Мамию счастливыми.

Переведя взгляд на портрет Мамии, всегда стоявший на его рабочем столе, учёный вдруг улыбнулся с такой нежностью, какой никто в Академии никогда не видел на его лице:

— Теперь я это сделаю. Потерпи немного, скоро мы навсегда уйдём отсюда и отыщем твою сестру, где бы она ни была, даже если для этого придётся вернуться в прошлое! Вы будете счастливы… Я обещаю!

3

Играть с Химэмией было очень хорошо, просто замечательно! Почти так же, как с Кодзуэ в детстве. Но если бы ему представилась возможность ещё раз коснуться клавиш рояля, который он видел во сне… Да, Мики совершенно убедил себя в том, что ночь в Мемориальном Зале Нэмуро была сном. Микагэ он в Академии не встречал, и мысли о причастности этого гениального ученика к дуэлям Чёрных Роз тоже теперь казались плодом его воображения.

Поэтому Мики был так удивлён, увидев Микагэ на пороге музыкального класса приветливо улыбающимся ему. Как всегда, гений был подтянут и суров, однако в глубоких таинственных глазах его юный музыкант уловил ту же странную теплоту, которую видел во сне. Или это всё-таки было наяву?

— Здравствуй, Каору Мики.

«Так сон или нет?! Как мне теперь с ним разговаривать?» — Замешательство юного музыканта вызвало у Микагэ улыбку.

— Совсем не хотел тебя смутить, — сказал он, делая несколько шагов навстречу. — Но я всё не могу забыть ту мелодию, которую ты играл на старом рояле, когда был у меня в гостях. И, пожалуй, смущаться надо мне, потому что я шёл сюда просить тебя повторить её для меня… на том же инструменте.

Услышав это, Мики облегчённо вздохнул и, радостно улыбаясь в ответ, пожал протянутую Микагэ руку.

— Фу-у! А я-то думал, это всё — сон! Мне постоянно вспоминается тот рояль, но я бы сам никогда не решился прийти к тебе снова!

— Рад, что наши желания совпадают! Если ты не занят, мы можем отправиться прямо сейчас.

Захватив папку с нотами, сияющий от счастья Мики вышел вслед за гением. По дороге он приветливо помахал рукой Утэне, куда-то спешившей вместе с Вакабой. Микагэ тоже проводил девочек взглядом, но по его лицу невозможно было угадать, вызвала эта встреча какой-то отклик в его душе или нет.

Днём здание Мемориального Зала казалось не мрачным и таинственным, как ночью, а скорее, старым и печальным. Окна его были расположены так удачно, что солнечные лучи равномерно освещали все помещения, и дополнительные лампы не требовались даже на лестницах. «Умели же раньше строить!» — восхищённо подумал Мики, догадавшись, почему, когда Микагэ вёл его по этим коридорам ночью, он не зажигал свет. Фотографии, висевшие в холле, снова рассмотреть не удалось: в момент, когда они проходили мимо, хозяин задал какой-то вопрос, и Мики отвлёкся.

В зале, где стоял рояль, тоже было светло. Волшебно светло! Словно всё огромное пустое пространство само излучало это сияние, отражавшееся от белёных стен и сводчатого потолка, и тем самым усиливавшееся. На подоконнике, у самого рояля, стоял букет голубых роз. Мики восхищённо замер на пороге.

— Проходи, — приветливо пригласил Микагэ. — Я не знал, согласишься ли ты, но на всякий случай немного убрал здесь.

Юный музыкант удивлённо взглянул на гения: спокойный, замкнутый, одинокий; говорят, что кроме науки для него ничего не существует, что он не способен наслаждаться прекрасным. Но вот же — свет, рояль и розы, а сейчас, через несколько мгновений, в этих стенах зазвучит музыка… Может быть, просто о нём никто ничего не знает? И сам этот старшеклассник такой же загадочный, как и здание, где он живёт и работает?

Когда Мики сел за инструмент, Микагэ устроился чуть поодаль, так, чтобы не мешать, но чтобы хорошо видеть его лицо и руки. Музыкант отметил это краем сознания, однако тут же забыл, потому что волшебные звуки старого рояля заставили его вообще забыть обо всём на свете. Он играл самозабвенно, упоенно, долго — одна мелодия сменялась другой, и вместе с музыкой расцветал и пел этот зал, всё это старинное здание. Расцветала душа Микагэ…

Сколько времени прошло? Казалось, они могли быть так вечно: играя и слушая, плывя по волнам музыки и собственных мыслей. Здесь никто не мог помешать им, прервать состояние звенящей очарованности, как неизбежно случилось бы в музыкальном классе. Мики был безгранично благодарен, тем более что не ждал от Микагэ, с которым они были едва знакомы, такого по-дружески щедрого жеста. Когда смолк звук последней мелодии, они ещё некоторое время молча смотрели друг на друга, не решаясь разрушить тишину, ставшую коротким продолжением блаженного полёта, потом Мики тихо сказал:

— Если у тебя есть мечта, Содзи, я хочу, чтобы она сбылась! Ты подарил мне чудо…

— Моя мечта… — глухо повторил Микагэ, и лицо его сразу помрачнело. — Ты ничего обо мне не знаешь, вдруг она недостойна?

— Зачем ты так говоришь! — воскликнул Мики, порывисто вскакивая с табурета и делая шаг навстречу. — Человек, который так любит музыку, как ты, не может мечтать о недостойном! У тебя горячее сердце, сегодня я видел это, я не могу ошибаться!

Они стояли друг против друга в залитой солнцем комнате, между роялем и розами. Глаза в глаза — мрачная тёмно-вишнёвая глубина и ясное голубое небо. В этот момент для них обоих рождалось что-то новое — миры, осознания, возможности, — но они ещё не знали этого, занятые своими мыслями и видящие подтверждение им в глазах друг друга.

— Пойдём, — наконец сказал Микагэ, кивком головы приглашая гостя следовать за собой. — Я покажу тебе мою мечту и мою реальность. И, надеюсь, у тебя хватит мужества не рассказать об этом Школьному Совету.

Глаза Мики вспыхнули яростным огнём, но поскольку в словах гения не было насмешки, скорее непонятное, отрешённое отчаяние, музыкант смирил свою обиду и молча последовал за хозяином дома по бесконечным коридорам и лестницам куда-то вниз, вниз, вниз.

Подвальный этаж оказался жилым. Туда не проникали дневные лучи, но на стенах коридоров висели фонари, дававшие рассеянный мягкий свет, так что заблудиться и потерять направление было невозможно. Множество одинаковых дверей вели в разные комнаты, Микагэ уверенно толкнул одну, — они оказались на пороге большой, хорошо оборудованной лаборатории. Хозяин включил верхний свет, и гость, моргая от резкой смены освещения, удивлённо осмотрелся. Странная смесь лаборатории современного учёного и обиталища средневекового алхимика сразу бросалась в глаза. Видимо, эта мысль так ясно отразилась на лице Мики, что гений не замедлил ответить на неё:

— Это моя домашняя лаборатория. Здесь я работаю над собственными проектами, ищу свой философский камень.

— Так ты алхимик?! — удивлённо воскликнул Мики.

Микагэ кивнул серьёзно, без улыбки.

— Что-то вроде того, — сказал он, опускаясь на стул у стола и жестом предлагая гостю присесть в кресло, стоявшее между двумя застеклёнными шкафами. — Арену Дуэлей изобрёл я. Перевёрнутый замок и все чудеса, которым вы, дуэлянты, так удивляетесь, — всё это чистая механика, в ней нет ничего загадочного. Я мог бы объяснить тебе, как оно работает, но, пожалуй, не стану: не хочу лишать тебя очарования. Просто поверь на слово: для меня это — пусть не простая, но всё-таки поддающаяся решению задача. Однако есть вещи, которых я не могу постичь, но которые не являются тайной для таких людей, как ты или Утэна Тэндзё.

— Я или Утэна? — переспросил Мики. — Не понимаю, что в нас такого необычного?

— Вы умеете создать внутри, в воображении, свой мир. Когда вам больно, то просто уходите в эту радостную страну и получаете исцеление, а потом возвращаетесь, чтобы с новыми силами продолжать борьбу. Я бы тоже хотел создать такое место, только не для себя… Есть люди, которые мне очень дороги, но это счастье в прошлом. То, что осталось, — лишь жалкие осколки, они не способны согреть сердце ни мне, ни моему ученику… Так вот, я бы хотел вернуться в тот момент прошлого, где все мы были вместе, и забрать их в свой мир, навсегда избавив от страданий.

Мики был потрясён. Сам того не желая, он случайно прикоснулся к тайне человека, о котором в Академии никто ничего не знал. Какие найти слова в ответ на эту откровенность?! А Микагэ продолжал спокойным, ровным голосом:

— Над проектом создания своего мира я начал работать давно. Уже готова и основная матрица, и коридор перехода, можно запустить это в любой момент, но… я не имею права на ошибку. Есть сила, которая управляет всем этим механизмом, она даёт жизнь этому миру, наполняет его движением и напрямую связана со счастьем тех людей, которые там находятся. Я не хочу рисковать счастьем тех, кто мне дорог. Однажды, когда мы запускали в действие Арену Дуэлей, Край Света предложил в качестве движущей силы «жертву». Я был связан договором и не мог отказаться, к тому же тогда я был другим человеком и не представлял альтернативы. А теперь, когда я слышал твою музыку, видел твои слёзы, думаю, — нет, уверен! — что есть другая сила, не приносящая страданий тем, кто её использует.

Микагэ знаком с Краем Света?! Он построил Арену Дуэлей и в курсе всего, что на ней происходит?! И что такое — «жертва»? Не те ли погибшие здесь сто мальчиков? Не дуэлянты ли Чёрной Розы?! Значит, это он виноват в том, что случилось с Кодзуэ?!

Мики в ярости вскочил.

— Ты… Ты бесчестный человек! Разве можно так распоряжаться жизнью и волей живых людей?! Значит, ты никогда не любил по-настоящему: тот, кто любит, ни за что на это не пойдёт!

Однако на эту вспышку Микагэ почти никак не отреагировал, только печально заметил:

— Она тоже говорила, что я не способен любить… Пойдём, провожу тебя наверх. Кажется, я снова ошибся.

Казалось, его совсем не разозлила ярость Мики: то отчаяние, которое плескалось в глазах учёного, было выше этой ярости, сильнее, бесконечнее. И юный музыкант вздрогнул, поняв, что сам сейчас совершает большую ошибку. Переборов себя, он обернулся и посмотрел Микагэ в глаза — долго и твёрдо, с той силой и нежностью, которая обитает в мирах, где живёт музыка, в чистых сферах высоких идеалов.

— Ты найдёшь эту силу, Содзи! Не сдавайся! Я не смог помочь тебе, но, может быть, кто-то ещё?.. Утэна? Если у неё получается противостоять дуэлянтам Чёрной Розы, то она должна знать, в чём твоя ошибка!

Микагэ с достоинством выдержал этот горячий взгляд и мягко сказал:

— Пойдём. На самом деле, ты дал мне больше, чем я рассчитывал получить. И я очень благодарен тебе за музыку…

Они поднялись наверх и расстались в холле, пожав друг другу руки, как добрые приятели. Когда за Микагэ закрылась дверь, Мики наконец-то рассмотрел фотографии, висевшие на стенах: на одной из них была Кодзуэ в форме дуэлянта Чёрной Розы. Юный музыкант вздохнул, он не ожидал от себя, что так по-дружески тепло привяжется к этому странному человеку, совершающему ужасные поступки и хранящему в сердце мрачные тайны. Если бы Мики знал, что им не суждено больше увидеться в стенах Академии, то, может, вернулся бы, отыскал комнату со старым, волшебным роялем и снова сыграл для Микагэ «Солнечный сад». Но он не знал этого, и потому просто отправился домой, поклявшись себе никогда и никому не рассказывать, что видел и слышал в этих стенах.

Эпилог

Несмотря на то, что со времени последней дуэли Утэны прошло не так много времени, что-то в Академии сильно изменилось. Никто не мог ничего сказать точно, но учителя и ученики чувствовали, будто исчезло нечто, к чему они так привыкли.

Однажды, во время прогулки у развалин Мемориального Зала, Утэна спросила про его историю, и Мики повторил то, что знали все: давно здесь был пожар, но никто не погиб, и после этого здание не стали восстанавливать. Он умолчал только об имени профессора, в честь которого назвали здание, неловко маскируя это своей забывчивостью. Однако Утэна осталась довольна даже таким скромным объяснением, они пошли дальше и заговорили о чём-то другом.

Но Мики, возможно, единственный в Академии, не забыл ни имени профессора Нэмуро, ни старого рояля в огромной пустой комнате, ни печальных вишнёвых глаз гениального старшеклассника Содзи Микагэ. Иногда казалось, что всё это приснилось ему, и юный музыкант отчаянно гнал эти мысли, не позволяя себе забыть ни единой детали, ни единого образа и слова из тех нескольких встреч, случившихся в этом здании. А однажды он получил письмо. На конверте не было имени отправителя, только сердце как-то сразу по-особенному радостно забилось…

«Здравствуй, Каору Мики. Почему-то думается, что ты ещё помнишь меня, хотя Край Света изрядно постарался, стирая из памяти учеников Академии всё, что хоть как-то связано с моим именем. Я же с самыми тёплыми чувствами вспоминаю твою музыку и до сих пор за неё благодарен. Ты оказался прав: не стоило отчаиваться и опускать руки, всегда надо бороться до конца. Думаю, нет смысла рассказывать, что я пережил и понял во время дуэли с Утэной, но случилось главное: я смог отыскать в себе «другую силу», силу настоящей любви, — и это открыло мне дверь в тот не похожий на реальность Академии мир, в который я давно стремился. Всё произошло в считанные секунды, и если бы не твоя музыка, моя душа не была бы готова к этому потрясению. На Арене Дуэлей я вдруг осознал, что много лет лелеял свою иллюзию, совершенно забыв о реальных людях, которые были мне бесконечно дороги. Теперь мне не важно, как они выглядят, ведь в памяти всегда образ их души, а не тела. Я люблю их такими, как есть. Сейчас они со мной, и очень хочу надеяться, что счастливы. Да, я смог вернуться в прошлое, это произошло в тот миг, когда Утэна сбила чёрную розу с моей груди. Ты не напрасно верил в меня, — было не просто, но всё же я смог это сделать. И хочу сказать спасибо за твою веру и искренность.
Мики, если когда-нибудь ты решишься покинуть мир Академии, знай, — двери моего дома всегда открыты! И помни, что у тебя есть друг — Нэмуро-Микагэ».

Вновь и вновь перечитывая письмо, Мики улыбался. В его огромных, лучащихся светом глазах блестели искры тех слёз, которые так давно, в лунную ночь в Мемориальном Зале, были рождены музыкой и тайной.

@темы: Shoujo Kakumei Utena, кроссовер, стихи, фанфик, цикл