Название: Стажировка (Цикл "Алхимик". Часть 3)
Автор: Lady Garet
Бета: forion
Каноны: Shoujo Kakumei Utena, Weiss Kreuz
Размер: макси, 15325 слов
Пейринг/Персонажи: Химэмия Анфи, Тэндзё Утэна, Отори Акио/Кирю Тога, весь Школьный совет, Такацуки Сиори, Каору Кодзуэ, Микагэ Содзи; Фудзимия Ран (Ая), Кудо Ёдзи, Хидака Кэн, Цукиёно Оми (Такатори Мамору), Манкс
Категория: джен, гет, слэш
Жанр: AU, романс, приключения, кроссовер
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Перед тем, как отправиться расследовать дело «Эпитафии», команда Вайсс проходит стажировку в Академии Отори.
Примечание-1: Действие в каноне «Shoujo Kakumei Utena» происходит между аркой Чёрных Роз и аркой Отори, в каноне «Weiss Kreuz» — непосредственно перед миссией «Эпитафии» (второй сезон, «Glühen»). Описания внешности Вайсс соответствуют второму сезону. Песня из эпилога — вольное переложение «Beautiful Alone» из аниме «Weiss Kreuz»
Примечание-2: Кроссоверная вселенная Shoujo Kakumei Utena и Weiss Kreuz. Канонные события не изменены. Цикл "Алхимик" состоит из четырёх частей: Алхимик, Шахматы, Стажировка, Во имя музыки. Бонус: Музыка, меняющая вечность.
Написано на ФБ-14 для команды "Yuri Penguin Utena"
Автор иллюстраций: Sei Mikoto
читать дальшеВ этот мир мы приходим, чтоб смысл обрести,
Шаг за шагом ступая к неведомой цели.
И о чём мы всегда на пути своём пели,
Нашей шпаги теперь повторяет мотив.
Так, войдя в этот круг, мы давали обет:
Каждый бой — лишь строка в череде осознаний.
Будет путь завершён, и средь звёздных мерцаний
Вдруг откроется вечности манящий свет.
Но на самом пороге, у крайней черты
Разожмутся ладони и сердце забьётся:
Что мы стоим без них, нам светивших, как солнце,
От начала и вдаль по спирали пути?!
Кто нам близок и дорог, кто так же, как мы,
Меч сжимая рукой, повторял эту песню.
Те, с кем шли мы сюда рука об руку вместе, —
Свет и ключ, открывающий двери тюрьмы!
* * * * *
— Ваше предложение весьма заманчиво, господин Такатори, надеюсь, оно принесёт пользу обеим нашим организациям.
— Вы принимаете его, господин Отори?
Акио ещё раз внимательно оглядел человека, сидевшего с другой стороны стола: строгий костюм, серьёзные глаза и по-мальчишески открытая улыбка, совершенно не вяжущаяся с образом солидного бизнесмена. Впрочем, клан Такатори очень влиятелен, из него вышло немало высокопоставленных чиновников, даже политиков, и сотрудничество Академии с одним из представителей этого клана, несомненно, поднимет его, Акио, личный престиж. Даже если речь идёт о такой мелочи, как стажировка будущих менеджеров компании цветочного бизнеса, которую младший представитель влиятельной семьи уже готовит к открытию.
— Поймите меня правильно, господин Такатори, — ответил Акио, вложив в улыбку, обращённую к собеседнику, всё присущее ему обаяние. — Орден Печати Розы — тайная организация. И если вы уверены в своих сотрудниках…
— Я отвечаю за них, как за самого себя! — Нетерпеливая горячность юноши показалась Акио забавной.
— Что ж, тогда я не вижу препятствий для заключения договора.
— Прекрасно! Благодарю вас, господин Отори.
Акио с достоинством склонил голову в ответ на благодарность и повернулся к компьютеру, ещё раз проверяя текст договора. Но вывести документ на печать он не успел.
— Прошу прощения, — вдруг заметил его молодой партнёр. — Господин Отори, я хочу, чтобы в наш договор был внесён ещё один обязательный пункт. Уверен, его выполнение вам не составит труда, считайте это моей причудой.
Брови Акио поползли вверх, и хотя он с самого начала разговора старался казаться бесстрастным, не давая собеседнику повода заподозрить его в личной заинтересованности, всё же сейчас скрыть удивление не вышло. Однако молодой Такатори либо действительно не заметил его уловок, либо ничем не выдал этого. Лицо юноши было серьёзным и печальным, он не скрывал своих чувств, и у Акио не было никаких оснований подозревать его в двойной игре.
— Здесь никто не должен знать и тем более произносить имени Такатори Мамору. Меня зовут Цукиёно Оми. Это имя дал мне… покойный дядя, и я дорожу им гораздо больше, чем моим родовым именем. Да, возможно, такую странность трудно понять, но именно под именем Цукиёно Оми я собираюсь открыть цветочную корпорацию, и хочу сделать известным это имя сам, без помощи клана Такатори, чтобы потом никто не смог сказать, что без родственников я ничего не стою.
Удивление Акио переросло в замешательство. Действительно, подобный мотив находился за гранью его понимания. Впрочем, людям политики и большого бизнеса позволительно иметь свои причуды даже в столь нежном возрасте. А если этот юноша окажется настолько предприимчив, что в одиночку поднимет большую корпорацию, то поддержка Академии влиятельным человеком будет обеспечена, и его, Акио, не забудут поблагодарить. В любом случае, он ничего не теряет.
— Да, признаюсь, вы меня сильно удивили, господин… ммм… Цукиёно. Но это ваше личное дело, я с удовольствием пойду навстречу, тем более что новый пункт не меняет сути договора.
Юноша улыбнулся — открыто и благодарно. Эта улыбка была так хороша, что Акио поспешил отвернуться к компьютеру: сейчас не стоило смущать молодого перспективного бизнесмена своим неприкрытым интересом, сделка слишком выгодна, и испортить её в самом начале было бы неосмотрительно.
— Что ж, господин Цукиёно, вот наш договор, — сказал Акио, снимая с принтера свежеотпечатанные листы, — и вот моя подпись, — добавил он, поставив в строке со своим именем кокетливый вензель. — И теперь, думаю, вы позволите мне невинное любопытство?
— Да, слушаю вас, — Рука, готовая уже подписать договор, замерла в воздухе, и на Акио обратились огромные голубые глаза, полные искреннего удивления.
— Почему вы выбрали именно Академию Отори для стажировки сотрудников? Мне, как главе учебного заведения, было бы интересно узнать подробности. Видите ли, я очень горд вашим выбором и даже льщу себя надеждой на благоприятный отзыв!
Шутка удалась: молодой Такатори рассмеялся задорно, по-мальчишески, так что Акио вновь вынужден был словно бы случайно отвести глаза, скрывая блеснувший в них интерес.
— Рад нашему сотрудничеству, господин Акио! Думаю, мы отлично сработаемся! Насчёт выбора Академии, — добавил он уже серьёзно, — я, конечно, исходил из высокого рейтинга вашего учебного заведения, но решающую роль сыграло то, что вы уделяете большое внимание изучению культуры и традиций европейских стран. Мне и моей команде это очень пригодится в дальнейшей работе. А существование Ордена Печати Розы, о котором вы сейчас рассказывали, окончательно убедило меня в правильности выбора: у каждой уважающей себя организации должна быть своя изюминка, то, что отличает её от других и становится залогом успеха. Вы применяете в своей работе новаторские методы, а это заслуживает большого уважения!
Акио был польщён. Этот юноша определённо не так наивен, как кажется на первый взгляд, у него есть деловая хватка. Что ж, прекрасно! Не стоит упускать его из виду…
Вынув из кармана маленький ключик, директор Академии отпер потайной ящик стола и, достав из резной шкатулки четыре перстня с красной розой на печатке, протянул своему новому партнёру.
— Возьмите, господин Цукиёно. Только прошу пока не носить их открыто: дуэлянты до поры не должны догадаться, что в игру включились новые лица.
Молодой представитель клана Такатори поклонился в знак признательности и, спрятав перстни в нагрудный карман пиджака, поставил на договоре незатейливую подпись, похожую на простенькие росчерки учеников. Довольно улыбаясь про себя, Акио тут же распорядился приготовить комнаты: завтра в Академии Отори будет четверо новеньких — два учителя и два ученика.
* * * * *
— О чём можно там так долго договариваться?! Вы уверены, что Оми не нужна наша помощь? — Кэн, до этого нервно постукивавший пальцами по ручке кресла, вдруг вскочил и принялся ходить по комнате.
Бросив на друга задумчивый взгляд, Ёдзи ободряюще улыбнулся:
— Спокойно, старина! Это самая обычная стажировка в самой обычной Академии. Персия не давал нам миссии, думаю, он просто желает, чтобы мы приобрели необходимые навыки перед следующим заданием. Хотя по-прежнему не понятно, почему он поручил вести переговоры с директором именно Оми?
Ая, который до этого спокойно стоял, прислонившись к стене, мрачно усмехнулся.
— Такатори… — едва слышно проронил он, затем добавил громче и отчётливее: — Персии видней. Бомбеец — хороший дипломат, он, в отличие от нас, умеет сглаживать все острые углы.
— Я тоже умею! — детектив обиженно покосился на него, и Ая, насмешливо прищурив сиреневые глаза, уточнил:
— Вероятно, директор Академии — не женщина.
— А кто? — в запальчивости возразил было Ёдзи, но тут же, смутившись, отвернулся.
— Тьфу! Кажется, ты прав…
Наблюдавший за этой перепалкой Кэн расхохотался. Напряжение отпустило, и он, успокоенный уверенностью друзей, снова плюхнулся в кресло, чувствуя, что ожидание закончится ещё не скоро.
Наконец Оми вернулся. Его сияющее лицо ясно говорило, что переговоры увенчались успехом даже большим, чем он рассчитывал.
— Порядок! — воскликнул самый младший член команды, отвечая нетерпеливым взглядам друзей. — С завтрашнего дня проходим подготовку в Академии Отори до следующего распоряжения Персии. Ты, Ая, — учитель истории. Ёдзи — учитель рисования. Мы с Кэном — ученики. И — вот…
Достав из кармана пиджака перстни с печатью розы, Оми торжественно положил их на журнальный столик и произнёс:
— Это удача, Вайсс. Большая удача!
Долгая пауза — розы в руках убийц. Молчаливый, мрачный Ая рассматривает перстень со всех сторон, но, не обнаружив никакой надписи, только символ Академии на печатке, кладёт в карман драгоценный ключ, открывающий двери к тайнам, которые им ещё предстоит разгадать. Зеленоглазый красавчик Ёдзи внимательно изучает розу, — символ сделан очень изящно, к тому же красная эмаль так прозрачно переливается в последних лучах закатного солнца... Налюбовавшись перстнем, бывший детектив тоже прячет его в карман. Кэн не столь поэтичен: спортсмену нравится печатка, но он весьма далёк от того, чтобы разгадывать символы. И потому, бегло оглядев важную вещь, он тоже кладёт её в карман, даже не попытавшись примерить к своей руке. Оми улыбается: кажется, директор Академии зря волновался, никому из Вайсс не придёт в голову раскрывать эту тайну без особой в том необходимости.
— Как вы смотрите на то, чтобы перекусить? — зажав в кулаке свой перстень, сказал Оми. — Кстати, парни, кажется, директору Академии нравятся мальчики, и не говорите потом, что я вас не предупреждал!
Весёлая возня, последовавшая за секундой замешательства, закончилась несколькими синяками и деловым предложением Ёдзи отправиться в пиццерию. Команда Вайсс была готова к стажировке.
* * * * *
Сегодня за команду соперников играл новенький — во всяком случае, раньше этого старшеклассника Утэна в Академии не видела, — и удар у него был поистине пушечным!
— Ай! — Девушка присела от внезапной боли, потом совсем опустилась на траву, ощупывая травмированную ногу. В мгновение ока новенький оказался рядом.
— Больно? Прости, я не хотел! Хочешь, отнесу к врачу?
Услышав слово «отнесу» и тут же представив, как это будет выглядеть со стороны, Утэна попыталась вежливо отказаться.
— Ерунда, я сама подставилась… А ты что, футболист?
Удивлённо распахнув и без того огромные глаза, парень смущённо улыбнулся:
— Да… Как ты догадалась?
Всё ещё морщась от боли, Утэна внимательно посмотрела на нового знакомого. Это был стройный, крепкий парень среднего роста с всклокоченными тёмными волосами и открытой улыбкой. Его серые глаза, как видно, совсем не умели лгать, сейчас в них отражались неподдельная тревога и горячее желание скорее исправить свою оплошность. Девушка вздохнула, не зная, смеяться ей или плакать: похоже, этот чудак наивен, как ребёнок, к тому же, совершенно не представляет своей силы. Пожалуй, он бы и правда без труда отнёс её к врачу, даже не задумываясь о том, что на них будет таращиться вся школа.
— Удар у тебя… не баскетбольный, — наконец, сказала Утэна и, снова ощупав ногу, облегчённо вздохнула: — Кажется, ничего серьёзного, просто синяк будет. А ты новенький?
Услышав, что его неловкость останется без серьёзных последствий, парень заметно повеселел.
— Да, недавно перевёлся сюда из спортшколы, — кивнул он, улыбаясь. — Хидака Кэн, рад познакомиться. Ты классно играешь!
— Тэндзё Утэна. Ты тоже… классно!
Они смотрели друг другу в глаза и смеялись. Утэна вдруг подумала о том, что новенький — очень клёвый парень, и надо бы попросить его немного позаниматься вместе, показать пару приёмов, которые смогли бы пригодиться на Дуэльной Арене.
— Обращайся, если что, — кивнул Кэн, словно угадав её мысли, — я учусь вместе вон с тем красавчиком, который весь матч пялился на тебя в бинокль.
Проследив направление его взгляда, Утэна действительно заметила на одной из дальних скамей президента Школьного Совета.
— Тога? — удивлённо пробормотала она. — Что он тут делает?
— Да, кажется, так его зовут, я ещё не всех здесь знаю. Вы знакомы?
Но на простодушное любопытство нового приятеля девушка только едва кивнула головой: ей совершенно не хотелось посвящать его в тонкости их личных отношений с Президентом.
— Его все знают, — ответила она уклончиво, — он президент Школьного Совета. И тоже спортсмен, кстати, занимается в клубе кэндо.
— А-а-а, — рассеянно протянул Кэн, бросив на Тогу неопределённый взгляд. — Слушай, давай всё же зайдём к доктору? Надо обработать твой ушиб. А потом я угощу тебя чем-нибудь вкусным, хочешь? Я же виноват, надо как-то извиниться…
Тихонько ойкнув, Утэна попыталась встать, но поняв, что без помощи ей этого сделать не удастся, со вздохом позволила Кэну поухаживать за собой: футболист аккуратно поднял её и, поддерживая за талию, больше неся, чем помогая идти, повёл к доктору. Только от них обоих не укрылось, что, едва Утэна собралась уходить, президент Школьного Совета тоже покинул спортивную площадку.
* * * * *
Такого позора и одновременно торжества Дзюри ещё никогда не испытывала. Новый учитель рисования пригласил её позировать перед всем классом, даже подал руку, помогая подняться на возвышение, на котором обычно стояли столики с гипсовыми слепками или натюрмортами, а теперь алело бархатом кресло для натурщицы. Молодой учитель, конечно, очень красив и обходителен и умеет держать себя в руках, никогда не позволит лишнего по отношению к девушке, но… Дзюри всё же было неловко.
— Господин Кудо, зачем вы это сделали? — холодно спросила она, по окончании урока спускаясь с кресла, не обратив внимания на протянутую руку.
Ученики уже все разошлись, и они остались в классе одни. Пожав плечами, учитель улыбнулся, очень просто, как показалось Дзюри, и очаровательно:
— Раньше я преподавал в учебных заведениях другого типа и не думал, что порядки в Академии Отори так сильно отличаются. Для меня, например, нет ничего странного в том, чтобы кто-то из учеников, или даже учителей, позировал классу. У вас яркая внешность, а портрет на уроках всегда вызывает неизменный интерес. Но если я невольно обидел вас, Дзюри, прошу прощения, я и в самом деле не хотел доставить вам неудобство.
— И это всё? — Девушка королевским жестом вскинула голову, глядя прямо в глаза учителю. Казалось, он смутился.
— Да. Но вы ожидали чего-то ещё, я своим ответом невольно разочаровал вас?
Теперь смутилась Дзюри. Румянец залил её щёки, только глаза всё с тем же напряжённым вниманием изучали лицо Ёдзи. Он отвёл взгляд — это сейчас казалось самой уместной реакцией — и ещё раз отметил про себя, что перстень с печатью розы очень идёт этой юной королеве.
— Нет, не разочаровали, — призналась Дзюри. Её прямота была так же восхитительна, как и внешность, голос, как весь её необыкновенный образ. Эта девушка совершенно не походила на остальных старшеклассниц. — Наоборот, я думала, что вслед за сеансом вы пригласите меня пообедать, и уже прикидывала, как бы потактичнее отказать вам.
Ёдзи расхохотался. Его смех был неожиданно задорен и прост, и это очень успокоило Дзюри. Девушка тоже улыбнулась краешком губ.
— Простите, господин Кудо… Мне не следовало этого говорить.
— Это вы меня простите за неловкость, госпожа Арисугава! Честное слово, я не думал, что в этом учебном заведении всё так сложно! У меня действительно был к вам один вопрос, но теперь я уже боюсь задавать его!
Взгляды их встретились, и в сердце Дзюри что-то неуловимо сдвинулось. Она не смогла бы сказать точно, что случилось, но этот новый учитель не был похож на всех остальных, и оттого вызывал симпатию.
— Спрашивайте, я отвечу, — неожиданно для самой себя сказала она.
Учитель благодарно склонил голову.
— Ваша форма... — начал он, видимо, ещё испытывая некоторые колебания. — Она не похожа на те, что носят остальные ученицы. В этом есть какой-то тайный смысл?
«Только и всего?» — мелькнуло в голове Дзюри. Она улыбнулась немного снисходительно, но всё же очень мягко:
— Я член Школьного Совета.
Они кивнули друг другу на прощание, учитель пожелал ей удачного дня и ушёл по длинному коридору, не оглядываясь, ни единым жестом или взглядом не выразив заинтересованности в дальнейших отношениях. Дзюри вдруг поймала себя на том, что смотрит ему вслед. Но она даже не подозревала, что с другой стороны коридора на неё устремлён горящий взгляд цвета спелой сливы.
Сердце Сиори терзала ревность.
* * * * *
В стеклянной оранжерее, расположенной во дворе Академии между несколькими учебными корпусами, было прохладно и пахло розами. Собственно, розы там и росли — разных сортов и оттенков, — так что Ая на некоторое время даже забыл, зачем пришёл сюда. Медленно обходя ухоженные кусты, разглядывал соцветия, а в памяти стоял их весёлый цветочный магазинчик «Дом, где живут котята». Это чудо, что после всех событий они четверо ещё живы! Интересно, кто сейчас их руководитель — Персия? Кто после смерти последнего Персии — Такатори Сюити, дяди Оми, взял на себя ответственность за деятельность тайной организации «Вайсс»? И какова будет их следующая миссия? Вероятно, она связана с каким-то учебным заведением, раз их послали стажироваться сюда. Значит он, Ая, должен как можно лучше войти в роль учителя истории. Пока это сложно, но на миссии времени привыкать к новой роли уже не будет.
Теперь потихоньку становится ясно, почему их послали проходить практику именно в Академию Отори, — она полна загадок. Здесь ведётся какая-то тайная игра, не заметная в обычной жизни учеников и учителей, но, тем не менее, определяющая весь строй Академии, её порядки и правила. Оказалось, что кольца с печаткой, такие же, как дал им директор, носят здесь некоторые ученики. Кэн видел такое кольцо у девушки по имени Утэна, Ёдзи — у старшеклассницы Дзюри, члена Школьного Совета, капитана команды фехтования. Сегодня сам Ая на уроке заметил похожие кольца у президента Школьного Совета Тоги и его друга Сайондзи, капитана команды по кэндо. Любопытно, что все эти ученики — спортсмены, и стоит выяснить, чем, кроме общей школьной работы, занимается Школьный Совет. Возможно, в Академии существуют ещё какие-то странности? В любом случае, надо разгадать все здешние тайны, это станет хорошей тренировкой перед предстоящей миссией.
Дверь оранжереи отворилась почти неслышно, однако Ая тут же обернулся. На пороге стояла смуглая ученица с фиолетовыми волосами, её огромные зелёные глаза испуганно поблёскивали из-под очков.
— Простите, я помешала вам, — смущённо пролепетала девушка, — сейчас уйду…
— Всё в порядке, я новый учитель истории, просто пришёл полюбоваться розами, — Ая попытался вложить в свой голос всю мягкость, на которую был способен: ему показалось, что за этой скромной внешностью таится натура волевая и решительная. Чутьё никогда не подводило его: скрытое, почти не заметное обычному глазу несоответствие облика этой ученицы и впечатления, которое она производила, для Вайсс означало сигнал к действию. Опустив взгляд на её сложенные руки, Ая отметил, что кольца на ней нет.
— Вы — господин Фудзимия? Говорят, что вы очень хорошо ведёте уроки, — немного смелее произнесла девушка, кажется, ободряющий тон молодого учителя успокоил её.
— Благодарю. А вас как зовут? Я не видел вас в классах.
Девушка улыбнулась вежливой, ничего не означающей улыбкой. Ая не замедлил отметить и это.
— Химэмия Анфи. Я болела и только сегодня вернулась к занятиям.
— Скажите, Анфи, — вдруг спросил учитель, — кто ухаживает за этими розами? У этого человека явный талант, я хотел бы выразить ему своё восхищение. Дело в том, что моя вторая специальность — флорист.
Опустив голову, девушка ничего не ответила.
— Так это вы? — удивился учитель. — Не бросайте это увлечение, Анфи! Доброго вам дня.
Ая уже собирался выйти из оранжереи, как смуглая цветочница окликнула его:
— Господин Фудзимия! — и, смущаясь, протянула алую розу: — Спасибо…
Совершенно ошеломлённый, Ая вышел во двор: его кодовым цветком была именно роза. Как эта девушка догадалась? Случайность или нет? Химэмия Анфи… — он запомнит это имя.
* * * * *
Из оранжереи Ая направился в корпус, где располагались спортивные площадки. Несколько входов вели в разные секции. Проходя мимо двери в фехтовальный зал, он заметил Оми, беседовавшего с невысоким пареньком с голубыми волосами. Ая уже почти свернул за угол, к двери клуба кэндо, когда мимо, чуть на него не налетев, вихрем пронеслась растрёпанная девушка, как две капли воды похожая на нового знакомого Оми. Пожав плечами, Ая вошёл в заветную дверь.
— Рад, что вы пришли, господин Фудзимия. Это большая честь для клуба и для меня лично, — Сайондзи приветствовал его поклоном. «Аристократ», — подумал Ая с некоторой долей симпатии, а вслух заметил:
— Я когда-то тоже занимался этим видом спорта, но, кажется, уже немного подрастерял навык. Хорошо, что в Академии есть такой клуб. Я буду ходить на тренировки, если вы не возражаете.
Сайондзи был польщён, но гордость и этикет не позволили ему обнаружить своё внутреннее ликование. Теперь в его клубе будет заниматься учитель, а не только ученики, это сразу поднимет престиж клуба кэндо в Академии! Даже Тоге никогда такое не удавалось!
Ая переоделся, выбрал себе синай, и, после обязательных ритуалов приветствия (уже во время которых Сайондзи понял, что имеет дело с достойным противником), тренировка началась.
Говоря о том, что подрастерял навык владения мечом, господин Фудзимия сильно поскромничал. Сайондзи едва отбивал его удары, хотя было заметно, что учитель работает не в полную силу. Во время боя он был холоден и спокоен и, сам не делая ни одного лишнего движения, заставлял противника кружиться вокруг него, теряя силы. После нескольких схваток пот лился с Сайондзи градом, и все мышцы были так напряжены, что он уже готов был, несмотря на свою гордость, молить о пощаде. Но до этого, к счастью, не дошло: учитель сам предложил завершить занятие. Оставив синаи, они присели рядом на татами.
— Благодарю вас, Кёити. Было очень хорошо размяться после нескольких лет перерыва, но мне, пожалуй, на сегодня хватит, — сказал Ая и добавил, чуть погодя: — Для ученика у вас прекрасная форма, и, несмотря на разницу в возрасте и подготовке, вы очень достойный соперник.
Недоверчиво окинув учителя долгим пристальным взглядом, Сайондзи, наконец, решил, что у того не было желания польстить, настолько серьёзен и прост был весь облик господина Фудзимии. Что ж, тем приятнее похвала.
— Благодарю вас, — ответил он, склоняя голову в знак признательности. — Вы настоящий сэнсэй! Для меня честь — быть вашим соперником!
В этот момент в зал для тренировок вошёл Тога. Заметив рядом с Сайондзи нового учителя истории, президент Школьного Совета очень удивился.
— Неужели вы уже закончили? Я опоздал? — спросил он.
Сайондзи наградил друга торжествующей улыбкой с лёгким оттенком превосходства, и это не укрылось от Аи.
— Господин Фудзимия очень любезен. И он — превосходный мастер, нам стоит учиться у него!
Тога, казалось, был серьёзно расстроен. Бросив на Президента быстрый, но внимательный взгляд, Ая отметил, как при этих словах дрогнули его губы и заблестели глаза. Это не просто уязвлённое самолюбие, здесь что-то другое. Сайондзи тронул какую-то глубоко скрытую струну в душе друга и соперника, прекрасно зная, какой получится эффект. Эти двое не так просты, как кажется.
— Не расстраивайтесь, Тога, — сказал Ая, направив острый и внимательный взгляд прямо в лицо старшекласснику, отчего тот слегка смутился. — Я сейчас говорил, что собираюсь восстановить свою спортивную форму после длительного перерыва. Думаю, у нас ещё будет случай погонять друг друга в этом зале.
Сайондзи сдержанно усмехнулся: воспитание не позволило ему расхохотаться в голос. Синие глаза Тоги радостно заблестели.
— Благодарю вас, господин Фудзимия. — Его поклон был более изящен, чем того требовали обстоятельства. — И раз уж я опоздал на тренировку, позвольте сделать чаю для всех?
Он ушёл за перегородку готовить чай, а Ая и Сайондзи заговорили о военном воспитании мальчиков в семьях благородных родов. Через некоторое время тонкий слух Вайсс уловил обрывок разговора, невольно заставивший вслушаться внимательнее.
—…Нанами, что ты тут делаешь?
— Онии-сама! Мне всегда не везёт! Ты вечно занят, ты совсем не уделяешь мне внимания!
— Что случилось, Нанами? Говори быстрее, меня уже ждут.
— Стоит мне заинтересоваться кем-нибудь, как тут же появляется эта Утэна, или дурочка Химэмия! Скажи, онии-сама, чем я хуже их?
Вздох Тоги был так тяжёл и выражал такую мировую безнадёжность, что Ая чуть не выдал себя, так хотелось повернуться и подробнее, сквозь щели в перегородке, разглядеть эту сцену.
— Проще говоря, тебе кто-то нравится, а он… — начал было Президент, но сестра не дала ему закончить, обиженно выпалив:
— …вечно таскается с Утэной! Просто не отлипает от неё, словно она мёдом намазана!
— Это ваши проблемы, что я могу сделать?
— Поговори с ним, онии-сама! Он же твой одноклассник!
— Что?!
В руках Тоги зазвенели чашки, слышно было, как он ставит поднос обратно на столик. Нанами ехидно захихикала:
— Да нужен мне твой Сайондзи! Сам возись с этим придурком! …Это Кэн, ваш новенький. Он тако-о-ой, онии-сама!..
Рассерженный голос Президента дал понять, что это было последней каплей, разговор окончен.
— Хватит, Нанами, иди отсюда, не зли меня! Я не собираюсь решать твои личные проблемы и тем более ссориться из-за них с Утэной.
— Да ты просто завидуешь, что она победила тебя и отбила Невесту-Розу! — с обидой выпалила Нанами, но почти тут же дверь за ней захлопнулась.
Через минуту Тога появился в зале с подносом и чашками. Лицо его выражало очень сложную гамму чувств, между бровями легла складка озабоченности.
— Опять Нанами неймётся? — участливо спросил Сайондзи, тоже слышавший перепалку за перегородкой.
Тога вздохнул:
— Тебе повезло, у тебя нет младшей сестры… Простите нас, господин Фудзимия!
Ая сделал вид, что всё это его не касается, и тактично сменил тему разговора.
* * * * *
— Привет! Ты здорово фехтуешь! Я наблюдал за вашим поединком: ещё чуть-чуть, и ты бы победил капитана!.. Прости, не представился: меня зовут Оми.
Оми и Мики, стоя на пороге фехтовального зала, приветливо разглядывали друг друга. Каждый из них, казалось, видел в собеседнике собственное отражение: те же огромные голубые глаза, тот же невысокий рост и уверенная гибкость движений, то же доброжелательное любопытство и добрая, открытая улыбка. Только у одного волосы были светло-русыми, а у другого — голубыми. Подобное сходство, с первого взгляда бросающееся в глаза, сразу же вызвало у каждого из парней симпатию, потому и разговор завязался легко, так, словно они были давно знакомы.
— Мики. Рад познакомиться! Тем более что я про тебя уже наслышан: Утэна рассказывала, как ты вчера на уроке информатики своими вопросами поставил в тупик самого учителя.
Оми смущённо кашлянул:
— Я занимался в школе с компьютерным уклоном, и всё, что вы здесь проходите, мне уже известно. А вот фехтование — это да! Это здорово! Я бы тоже с удовольствием записался в клуб, только у вас такой строгий капитан, что страшно к ней подходить.
— Нет, Дзюри добрая, — улыбнулся Мики, — просто немного замкнутая. Хочешь, я вас познакомлю?
Оми лукаво прищурился:
— Она тебе нравится! Я угадал?
Но на лице его нового знакомого, вопреки ожиданиям, не появилось ни капли смущения. Мики только по-доброму рассмеялся:
— Дзюри хороший товарищ! Мы общаемся не только в фехтовальном клубе, но и на заседаниях Школьного Совета.
В этот момент к ним подошла Химэмия — скромная девушка, подруга Утэны, с которой Оми теперь учился в одном классе. Внимательно присматриваясь к своим одноклассникам, в Химэмии он не нашёл ничего особенного, кроме странной преданности своей подруге, — они были слишком непохожи, и трудно было сказать, что их связывает. Но сейчас Оми с удивлением отметил, как при взгляде на эту с виду ничем не примечательную девушку щёки Мики стали пунцовыми.
— Химэмия? Ты здесь? — пробормотал он вместо приветствия.
Вынув из кармана письмо, девушка протянула его Оми.
— Я только отдать письмо… это от брата, — добавила она, мимолётно взглянув на Мики и снова опустив глаза.
— Хочешь погулять с нами?
— Нет, я лучше пойду… Сегодня один учитель похвалил моё умение ухаживать за розами, не могу его разочаровать.
Очень вежливо и ровно, не выделяя кого-то одного, попрощавшись с мальчиками, Химэмия направилась в сторону розария. Мики проводил её восхищённым взглядом, Оми — удивлённым. «От брата…» Кто её брат? Распечатав конверт и пробежав глазами короткое послание, младший член команды Вайсс вспыхнул, как мак: он узнал затейливый вензель. Акио предлагал ему завтра зайти в гости.
* * * * *
Уроки закончились, но покидать территорию учебных корпусов Академии Ёдзи не спешил. Приняв свой самый беззаботный вид, заложив руки за спину и насвистывая что-то мелодичное, он прогуливался по двору. Со стороны казалось, что молодой учитель, весьма довольный первыми учебными днями, наблюдает за жизнью Академии, стремясь как можно быстрее освоиться здесь. Но Ёдзи видел, как Кэн ждал Утэну на пороге одного из корпусов, и как потом они вместе отправились куда-то; как Оми, на ходу пересмеиваясь с новыми приятелями, промчался мимо него и скрылся в спортивном корпусе за дверью фехтовального зала; как мелькнула у дверей оранжереи длинная коса Аи, и как потом туда же зашла смуглая ученица, чем-то напомнившая своими чертами директора Академии. Что ж, ещё пара дней, и можно будет вполне определённо судить о том, в каких отношениях между собой находятся ученики и учителя, а так же, чем занимается Школьный Совет. Однако пока эта информация ни на шаг не приблизила их к разгадке тайны печаток с розами. Подождём, время ещё есть.
Размышляя таким образом, Ёдзи подошёл уже почти к самому спортивному корпусу, как вдруг, как ему показалось, в него врезалась торпеда. Реакция не подвела: охнув от неожиданности, Вайсс схватил в железные объятья то, что к нему прилетело, и поднял над землёй. Это была не торпеда, а девушка, ученица, с растрёпанными синими волосами, вся раскрасневшаяся от бега. Губы её были крепко сжаты, на ресницах блестели слёзы злости.
— Эй, красавица, кто тебя обидел? — ласково спросил Ёдзи, не спеша, тем не менее, ставить девушку на землю: она была как две капли воды похожа на члена Школьного Совета Каору Мики, ещё одного обладателя перстня с печаткой, и отпускать такую удачу Вайсс не собирался.
— Пустите меня! Поставьте на место! — девушка отчаянно замолотила по его плечу сжатыми кулачками. — Маньяк! Извращенец! Я закричу!
— Да ты же сама на меня налетела, чуть не сбила с ног! Что я должен был делать? — усмехнувшись, Ёдзи опустил девушку и заботливым жестом расправил смятый воротник её формы. — Я не маньяк, я учитель рисования.
Девушка стояла, пристыжено потупив глаза: уйти, не извинившись, она не решалась, однако совершенно не знала, как загладить свою оплошность. Но учитель, видимо, совсем не обиделся. Он приветливо улыбался и казался очень добрым.
— Меня зовут Кудо Ёдзи. А тебя?
— Кодзуэ… Каору Кодзуэ. Простите, господин Кудо! Ужасно глупо получилось, я сожалею…
— Не расстраивайся. Я вижу, что у тебя проблемы, и если могу чем-то помочь…
Во дворе Академии было оживлённо и шумно, как всегда. С весёлым визгом носились друг за другом ученики младших классов, старшие ребята степенно прогуливались небольшими группами или парами, здесь же на лавочках сидели учителя, разговаривая между собой или с учениками. Оглядевшись вокруг, Кодзуэ снова посмотрела на учителя. Сейчас эмоции немного улеглись, и злость, охватившая её в тот момент, когда она увидела, с какой теплотой улыбались друг другу Мики и новый мальчик, сменилась чувством тоскливой безнадёжности. Её брат вечно занят, и мало того, что ему нравится Химэмия, теперь он ещё нашёл себе нового друга. А этот учитель рисования такой красивый и добрый, он, наверное, правда хочет помочь, но ведь ему не расскажешь о том, насколько важно для Кодзуэ внимание брата!
Девушка вздохнула:
— Вы очень хороший, господин Кудо. Но вы мне ничем не поможете…
Ёдзи озадаченно потёр лоб.
— И ты меня пойми, — сказал он мягко, — я не могу оставить тебя одну в таком состоянии. Это не по-человечески! Знаешь что? Мне здесь дали замечательный класс, а я ещё не знаю, где там что лежит. Пойдём со мной, разберём вместе рисовальные принадлежности, ты немного успокоишься и придумаешь, как решить свою проблему.
Синие глаза Кодзуэ, наконец, блеснули улыбкой.
— Хорошо, — кивнула она. — Спасибо…
И они вместе отправились в учебный корпус. Дорога до него была совсем короткой, но всё же Ёдзи заметил, каким недовольным взглядом Мики, возвращавшийся из спортивного корпуса, проводил свою сестру, и какое торжество при этом изобразилось на её лице. Однако, занятый наблюдением за близнецами, он даже не подумал повернуть голову в другую сторону, где под деревом стояла девушка с горящим взглядом цвета спелой сливы. В тот момент, когда Ёдзи и Кодзуэ проходили мимо, на лице её мелькнуло очень странное выражение.
А когда они скрылись за дверью учебного корпуса, Сиори, загадочно улыбаясь, достала из сумки блокнот и ручку и левой рукой нацарапала на листке несколько корявых строк.
* * * * *
Капитан команды фехтования всегда покидала зал последней. Только проверив, на месте ли инвентарь и не забыли ли ученики чего-нибудь в раздевалке, она подошла к своему шкафчику с намерением переодеться и идти домой. Но тут её ждал сюрприз. На сложенном вчетверо листке, прикреплённом скотчем к крышке ящика, стояла надпись: «Для Дзюри». Сомнений быть не могло, это письмо предназначается ей, значит, следует прочесть его. Однако первый взгляд на анонимку, написанную корявым, явно изменённым почерком, вызвал у девушки приступ почти физического отвращения. «Тебе нравится новый учитель рисования, — значилось в записке, — поэтому ты должна знать, что он маньяк-извращенец. Сейчас, в эти самые минуты, он соблазняет ученицу в классе рисования». В ярости разорвав записку в мелкие клочки, Дзюри быстро переоделась. Кто этот наглец, что посмел следить за ней?! К тому же, господин Кудо не сделал ей ничего дурного, и вообще он производит впечатление честного человека, не способного к подобным подлостям. Или она просто ничего не знает о нём?.. В сердце Дзюри закралось сомнение. Учитель рисования очень красив — это правда. И он, конечно, способен ценить красоту окружающего мира, будь то вещь или человек. Но поверить в то, что он соблазняет молоденьких учениц, пользуясь своим положением, Дзюри всё же не могла.
Погружённая в эти мысли, она и сама не заметила, как оказалась в учебном корпусе, в коридоре, ведущем к кабинету рисования. Дзюри поймала себя на том, что анонимка произвела на неё такое сильное впечатление, и ей стало совестно: если не в её характере верить всяким сплетням, то что она тут делает? Глубоко вздохнув в попытке вернуть хладнокровие, девушка уже была готова уйти, пока её никто не заметил, но в этот момент дверь класса рисования открылась и на пороге появилась Кодзуэ.
— Я вам очень благодарна, господин Кудо! Мне и правда стало лучше!
Сестра Мики улыбалась такой светлой и счастливой улыбкой, глаза её так ярко блестели, что Дзюри невольно вздрогнула: неужели, правда?! Вслед за Кодзуэ на пороге показался учитель: он был сдержан, но улыбался не менее радостно.
— Рад, что мне удалось вернуть тебе хорошее настроение! И спасибо за компанию: вдвоём заниматься такими скучными вещами, как разбор рисовальных принадлежностей, оказалось даже приятно.
Весело рассмеявшись, Кодзуэ поклонилась учителю на прощание и исчезла в другом конце коридора. И только тут Ёдзи заметил Дзюри — её заинтересованный и одновременно полный молчаливого превосходства взгляд ясно давал понять, что она не случайно оказалась здесь.
— Арисугава? Рад вас видеть.
Но на тёплое приветствие учителя Дзюри ответила холодным полупоклоном — проявлением вежливости, не более.
— Я тоже, господин Кудо. Простите, я случайно стала свидетелем сцены, которую не должна была видеть.
Казалось, учитель был просто ошеломлён её словами.
— Сцены? — переспросил он, вперив в лицо Дзюри острый, испытывающий взгляд. — Да что, в конце концов, происходит в этой Академии? Я встретил во дворе девушку, она была чем-то сильно расстроена, и, чтобы развлечь её, пригласил к себе в класс разобраться в красках. Да, я не знаю, как вести себя в подобных ситуациях, я не психолог, и предложил первое, что пришло в голову. Но что вы подумали, Дзюри?!
— Что вы маньяк, господин Кудо, — просто ответила она, не опуская взгляда.
Ёдзи закрыл лицо руками.
— Вы удивительная девушка! — наконец сказал он наполовину шутливо, наполовину умоляюще. — Давайте будем считать всё это досадным недоразумением? Хорошо?
Дзюри недоверчиво кивнула. Конечно, настроение Кодзуэ изменчиво, как погода осенью, и всё действительно могло быть именно так, как говорит учитель… но записка? Эти колкие слова никак не хотели уходить из памяти: «Тебе нравится новый учитель рисования…» Нравится ли? Действительно ли нравится?.. У господина Кудо золотистые волосы и очень красивые зелёные глаза. Он старше и опытнее, он знает жизнь, знает, что происходит за стенами Академии. Но он ничего не знает ни об Ордене Печати Розы, ни о Дуэльной Арене, ни о том, что связывает их — дуэлянтов. Не знает он и о медальоне, который она прячет на груди, под застёгнутым на все пуговицы мундиром… Значит, можно просто улыбнуться ему и ответить «да» на приглашение проводить её вниз, до двери учебного корпуса.
Едва Дзюри скрылась за углом одного из зданий, направившись, вероятно, домой, Ёдзи со вздохом облегчения присел на лавочку во дворе Академии и долго сидел так, глядя в небо, пытаясь составить из пёстрой мозаики сегодняшних событий какое-то подобие целой картины.
* * * * *
— Ух ты, какие развалины! Давай полазаем? — не дожидаясь ответа Утэны, Кэн одним прыжком взлетел на обломок лестницы. — Смотри-ка, здесь можно хорошо встать, и так далеко видно! Давай руку!
Утэна протянула приятелю руку и тут же оказалась на не слишком просторной, но устойчиво-безопасной площадке. Отсюда вверх вели разрушенные ступени, обрываясь где-то под закопченными развалинами арки. На обломках камней росла трава, по всей видимости, здесь давно никто не был.
— Здорово! — восхитилась девушка, оглядывая окрестности. — Ты хорошо придумал, почему я сама никогда раньше не догадывалась сюда забраться?
— А что это за место? — полюбопытствовал Кэн.
Утэна неопределённо пожала плечами:
— Какой-то Зал… Мемориальный Зал — так говорил Мики. Но когда он мне об этом рассказывал, я, кажется, невнимательно слушала и всё забыла.
Вскарабкавшись, как кошка, по обломкам ступеней, парень исчез под аркой. Утэна осталась одна. Её вдруг охватило странное чувство дежа-вю: словно она уже была здесь. Вот эта лестница, такая знакомая, будто не один раз она по ней ходила; там, куда забрался Кэн, должен быть вход в просторный вестибюль с множеством фотографий на стенах; дальше — кабинеты… Сердце девушки сжало необъяснимое чувство, казалось, она забыла что-то очень важное… кого-то, кто раньше играл важную роль в её жизни. И сейчас она словно стоит на обломках чьей-то судьбы перед дверью в собственное прошлое.
— Мемориальный Зал… — повторила Утэна едва слышно. — Мне это приснилось?
И тут же, охваченная волнением, в котором так странно смешались тревога и любопытство, она стала взбираться вверх по разрушенным ступеням. Движения её были так нервны, резки и нетвёрды, что на последних шагах она едва не сорвалась вниз. Нога скользнула по камню, и вместе с мыслью о неизбежном падении перед внутренним взором вдруг мелькнул неясный, словно окутанный туманом, облик юноши в синем мундире Академии, с розовыми волосами и печальным взглядом вишнёвых глаз. Юноша сделал шаг навстречу, и Утэна всем телом рванулась к нему, чувствуя, как теряет последнюю опору…
…Когда она всё же решилась открыть глаза, то обнаружила, что стоит под обгоревшим проёмом арки, прижимаясь спиной к колонне. Кэн держал её за плечи, он был так близко, что девушка чувствовала запах цветов, исходящий от его волос. В огромных серых глазах тревога, он волновался за неё, и сейчас ещё не успел успокоиться, — Утэна чувствовала, как бешено колотится его сердце совсем рядом.
— Ты с ума сошла! Зачем ты руки отпустила?! Я едва успел тебя поймать!
— Так это ты меня вытащил?
— А кто?
Утэна уткнулась носом в его плечо. Кэн растерянно гладил её по голове, успокаивал неловкими фразами и обнимал, всё крепче прижимая к себе. У него очень тёплые руки и добрые глаза, а тот, другой, был совсем не таким. Наверное, это всё и правда ей приснилось когда-то давно. Не стоит больше об этом думать…
Немного придя в себя после пережитого волнения, ребята сели рядом под аркой на обломки камней, насыпавшиеся сюда с упавших стен. Когда-то на этом самом месте действительно была дверь, а сейчас за порогом остался лишь провал, и внизу уже зеленели молодые деревья, тянущиеся к солнцу сквозь рухнувший пол.
— Ты замечательный, — внезапно сказала Утэна.
Щёки Кэна слегка порозовели от смущения.
— Да ладно, — пробормотал он. — Любой на моём месте поступил бы так же.
Девушка лукаво улыбнулась в ответ.
— Ну, не любой! Например, у Вакабы просто сил бы не хватило удержать меня, а Химэмия вообще бы сюда не полезла.
Кэн взъерошил пальцами волосы, словно раздумывая о чём-то, и, наконец, решившись, вдруг выпалил:
— Слушай, я давно хотел тебя спросить, что вас связывает с Анфи? Вы такие близкие подруги, но, кажется, у вас вообще нет ничего общего!
Глаза Утэны заблестели необъяснимой нежностью.
— Она такая заботливая, и мы живём в одной комнате, и вообще… — При этих словах девушка опустила взгляд на перстень с розой, который уже некоторое время теребила пальцами, и добавила: — Я как-то не задумывалась, почему мы дружим, но мне всегда хочется поддержать её, ведь на самом деле ей очень нужна поддержка.
— Ты веришь в настоящую дружбу? — спросил Кэн дрогнувшим голосом.
Утэна кивнула:
— Верю! Может быть, это глупо, но я всё равно верю, ведь ради этого стоит жить.
Закусив губу, Кэн отвернулся. Некоторое время он молча разглядывал окрестности, которые хорошо просматривались с этой высоты, а потом вдруг сказал, что ему пора. Они осторожно спустились вниз. Утэна отметила, что в глазах её друга появилось что-то новое: какая-то печальная сосредоточенность или тайная боль. Казалось, что и улыбается он сейчас через силу. Но это неудивительно: Кэн так сильно волновался за неё! Им обоим действительно надо отдохнуть.
Однако отдыхать Кэн не собирался. Проводив Утэну, он вернулся к развалинам Мемориального Зала, обогнул их и углубился в заросшую, давно не подстригавшуюся аллею. Какое-то время он бродил среди пышных кустов, внимательно оглядываясь по сторонам, и, наконец, поиски увенчались успехом: на полянке, озарённое солнечными лучами, белело небольшое надгробие, которое незадолго до этого он увидел с высоты развалин. «Тида Мамия», — гласила надпись. Рядом лежал свежий букет красных роз. Но, протянув руку, Кэн не смог коснуться ни роз, ни камня: голова вдруг закружилась, а перед глазами поплыл такой туман, что показалось, будто рука прошла сквозь надгробие, не задев его. «На сегодня, пожалуй, хватит…» — подумал Кэн, ощупывая лоб и протирая глаза. Ещё раз бросив взгляд на букет красных роз, он отправился назад, к развалинам, и вновь взобравшись по лестнице под обгоревшую арку, долго сидел, прислонившись спиной к колонне, которой недавно касалась девушка, так верящая в настоящую дружбу.
* * * * *
— Доброго вечера, господин Цукиёно! Рад, что вы откликнулись на моё приглашение.
Директор Академии был сама любезность и доброжелательность. Сейчас он свеж и изящен, словно едва распустившийся бутон: красная рубашка очень идёт ему, светло-сиреневые волосы красиво обрамляют смуглое лицо, а улыбка столь великолепна, что Оми уже догадывается о том, насколько безгранична в Академии власть этого сильного и обаятельного человека.
— Просто Оми, хорошо? Не будем раскрывать моё инкогнито.
Башня, где жил директор, была, пожалуй, самым высоким зданием Академии, и таким же подчёркнуто утончённым, как и человек, который обитал в ней. Поднявшись в лифте на верхний этаж, Акио проводил гостя в просторную комнату, в которой почти не было мебели, если не считать стола и двух белых диванчиков, зато у огромного окна стоял странный аппарат, напоминающий своим видом телескоп и в то же время не слишком на него похожий. Пока Оми с нескрываемым любопытством разглядывал удивительную машину, директор ненадолго вышел в соседнюю комнату и почти тотчас вернулся.
— Я попросил сестру приготовить нам чай. Она делает просто замечательное печенье, уверен, вам понравится!
— Если бы я знал заранее, что Химэмия ваша сестра, то попросил бы определить меня в другой класс, — сказал Оми. — Мне ужасно неловко, что сейчас она готовит чай своему однокласснику!
Акио улыбнулся и, жестом пригласив Оми присесть на диванчик, сам устроился напротив.
— Не однокласснику, а гостю своего брата, — заметил он, внимательно вглядываясь в голубые глаза юноши. — Анфи — моя единственная сестра, я очень её люблю, и она меня тоже, а потому всегда рада помочь. Но скажите, как вам нравится наша Академия? Теперь вы уже проникли почти во все её тайны и можете составить полное впечатление.
— Вы талантливый руководитель, господин Отори! — сказал Оми. — Здесь отлично всё организовано: преподавание, быт и отдых учеников. Мы с друзьями, обмениваясь впечатлениями, не нашли ничего, к чему можно было бы придраться. Я очень рад, что судьба привела меня именно к вам!
Последняя фраза была сказана не случайно и произвела именно тот эффект, на который рассчитывал Оми: Акио легонько кашлянул с показным смущением и, словно бы случайно, переменил позу, — теперь их руки на столе почти соприкасались.
— Ваша похвала очень льстит моему самолюбию, — ответил Акио, не сводя взгляда со своего гостя, а затем чуть наклонился вперёд и добавил значительно тише: — Ведь в вашей семье талант руководителя передаётся по наследству, я не склонен заблуждаться относительно вашего возраста. Вы, Оми, серьёзный человек, и без сомнения унаследовали лучшие черты вашего рода. Скажите, почему вы не хотите открыто носить имя Такатори? Это сила и власть над людьми. Вы могли бы покорять и разбивать сердца женщин, могли бы взять под защиту жизни тех, кто вам дорог. Сейчас вы ещё молоды, и, возможно, не осознаёте тех преимуществ, которые способно дать громкое имя. Но, поверьте моему опыту, даже если вам не нужна власть, иногда, в тяжёлые минуты, её преимуществ ничто не может заменить.
Оми молча опустил глаза. Дядя имел власть, она не спасла его. Громкое имя не спасло и Оку, его погибшую сестру. Он — Вайсс, убийца, по-другому уже не будет. Но, может быть, этот человек всё-таки прав? То, чего не может Цукиёно Оми — взять на себя грехи своих друзей и пролитую ими кровь, — может Такатори Мамору. Он может стать Персией, сменив дядю на этом посту, координировать действия трёх тайных организаций — «Критикер», «Вайсс» и «Крашерс», — чтобы наказывать тех, кто причиняет людям зло, обходя закон. Он может использовать своё имя и положение в обществе только для этого, потому что он — Вайсс.
Идея этой стажировки возникла тогда, когда дедушка рассказал об «Эпитафии» — тайной организации, уносящей множество невинных жизней. Все нити вели в Академию Коа, и Мамору боялся ошибиться, послать Вайсс на задание без должной подготовки. Но тогда это всё равно казалось почти игрой, Оми не мог поверить в то, что способен стать Персией. Сейчас же слова директора Академии Отори прозвучали для него, как голос судьбы.
Акио удивлённо поднял брови, но мгновение спустя черты его лица разгладились. Должно быть, он заметил смятение гостя, однако, не подозревая, чем оно вызвано на самом деле, приписал его успехам своего личного обаяния. Директор Академии гипнотически заглянул в глаза Оми — и положил ладонь на его руку, ободряюще сжимая похолодевшие от волнения пальцы. Однако юноша был так глубоко погружён в свои мысли, что не сразу понял смысл этого жеста. Он только пробормотал:
— Благодарю вас, господин Отори. Вы даже сами не представляете, как сильно помогли мне…
— Я рад! — чарующе улыбнулся Акио.
Легко стукнула открывающаяся дверь, на пороге показалась Химэмия с подносом, на котором стояли чашки, вазочка с печеньем и букет цветов. Только теперь Оми осознал, в каком неловком положении застала его одноклассница! Покраснев, он тут же выдернул свою руку из руки Акио и принял скромную позу, полагающуюся гостю. Глаза директора Академии откровенно смеялись, а улыбка была всё так же недвусмысленна. Химэмия, казалось, не заметила этой игры. Поставив поднос на стол, она приветливо поклонилась гостю. Но едва увидев цветы, Оми обомлел, чуть не открыв рот от удивления: в вазочке стоял букет фрезий.
— Химэмия, ты побудешь с нами? — живо спросил он, с одной стороны, не желая больше оставаться с Акио наедине, с другой — горя нетерпением узнать, как эта девушка догадалась, что фрезия — его кодовый цветок.
— В самом деле, Анфи, — кивнул её брат, переведя взгляд с очаровательно порозовевших щёк гостя на вежливо-бесстрастное лицо сестры, — почему здесь только две чашки?
— Я не хотела вам мешать, — сказала она. — Но если ты просишь, брат…
Оми обратил на неё умоляющий взгляд. Ему показалось, что в зелёных глазах за стёклами очков мелькнула искра благодарности. Девушка поспешно принесла ещё одну чашку и села рядом с Акио, почти незаметным заботливым и нежным жестом коснувшись его руки. «Кажется, я влип…» — подумал Оми.
— Послушай, Химэмия, — поинтересовался он вслух, — у тебя в оранжерее так много чудесных роз, почему ты принесла фрезии?
Одноклассница улыбнулась ничего не означающей улыбкой.
— Анфи так много общается с растениями, и так мало с людьми, что каждый человек, похоже, для неё тоже ассоциируется с определённым цветком, — ответил вместо девушки её брат. — Мне она всегда приносит розы.
Химэмия кивнула:
— Это так. Почему-то мне показалось, что эти цветы очень подходят тебе.
— Ты сама похожа на цветок, на розу — такая же красивая, — сказал Оми и тут же, осекшись, снова внимательно взглянул на девушку. Он вспомнил, как Ая рассказывал им про разговор президента Школьного Совета со своей сестрой, случайно услышанный им в клубе кэндо. «Она победила тебя и отбила Невесту-Розу…» Девушка, похожая на розу — сестра директора Академии, неразлучная подруга Утэны. Утэна всегда носит на пальце это удивительное кольцо, какие есть только у избранных, и роза на печатке явно напоминает ей о Химэмии, — об этом говорил Кэн. К тому же, при первой встрече Акио упоминал про каких-то дуэлянтов. Теперь, кажется, становится понятно, почему все члены Школьного Совета, обладатели таких же колец, спортсмены. Они сражаются друг с другом! Пока не ясно, по какой причине, но зато ясно, что — вернее, кто — является наградой за победу. И если его догадки верны, то Химэмия — не обычная девушка, в ней заключена какая-то особая сила. Значит, не стоит удивляться, если однажды она словно бы случайно подарит Ёдзи каттлею, а Кэну горечавку…
Все эти мысли промелькнули в голове за секунду; Анфи тем временем скромно опустила голову и тихо произнесла:
— Я не привыкла, когда меня так хвалят… Давайте поговорим о чём-нибудь другом.
Акио рассмеялся, ласково обнял сестру, и они действительно заговорили о другом.
(продолжение в комментариях)